- Который час? У меня сердечный приступ? Господи, я умру?
- Приступ был не очень сильным, - спокойно произнес Голаб. - Я даже не уверен в том, что он действительно имел место. Нужно сделать обследование. Отдыхайте. Не волнуйтесь из-за этого. Вы поправитесь.
Он должен был успокоить Харри. Он увидел страх в его глазах (подобный страх он видел в тысячах пар глаз); лицо Харри приобрело зеленоватый оттенок. Но сейчас единственное, что он мог сделать для пациента - это успокоить его. Покой - вот что важнее всего.
- Вы не хотите сказать мне, - произнес Харри. - Все вы, врачи, одинаковы. Никогда не говорите правду.
- Мы заботимся о вас, - сказал Голаб. - Боль уже прошла, да?
- Да.
Но он чувствовал усталость и страх. Смерть находилась рядом с ним. Она витала не только над другими людьми, о которых писали в газетах потенциальными жертвами войн и революций, но и над Харри Сигрэмом. Боль ушла, но она могла вернуться в любой момент.
- В городе вы сможете сделать ЭКГ... электрокардиограмму. Выяснить, что произошло, - сказал Голаб. - Сходить к специалисту. Тогда вы будете знать точно. Но сейчас не надо волноваться. Вам нужно просто отдохнуть, и все.
Он направился к двери спальни, где его ждала Поппи.
- Он нуждается в отдыхе, - сказал доктор Поппи. - Побудьте с ним. Я не хочу, чтобы он сейчас находился один.
Глава тринадцатая
Поппи выключила свет, оставив лишь одну маленькую лампу возле кровати Харри, и села в кресло с пуфиком для ног. Харри обычно читал вечерами в этом кресле. Она посмотрела на Харри и увидела, что даже в полумраке его лицо было серым, напряженным, глаза глядели неестественно пристально. Она сказала себе, что должна что-то чувствовать, попыталась сделать это, но ничего не произошло.
- Я умру, - промолвил Харри, но это было вопросом, а не утверждением. Он хотел, чтобы она возразила.
- Нет. Сидни сказал...
Она принялась успокаивать его, назвав Голаба по имени, потому что теперь он был другом семьи, а не просто жившим на озере врачом, которого они изредка видели. Сидни оказался посвященным в их секреты, странности, пороки и страхи. Она поступила так инстинктивно, желая заверить Харри в том, что он не умрет, что если приступ действительно имел место, то он был слабым.
Пока она говорила, ей показалось странным видеть Харри неподвижным, слышать его тихий, полный страха голос. Он всегда говорил громко, бодро, уверенно. Он казался человеком, потерпевшим поражение. И все равно она ничего не чувствовала.
