— Да, точно, это резьба Витворта, но таких размеров у нас нет!
— Дедуля, это у тебя с какой войны осталось, где изобрели такую ось и такую гайку? А ведь у меня чего только нет, можно трансатлантический лайнер собрать и совершить на нем кругосветное путешествие!
— Такое больше не делают. Может, хороший токарь и мог бы тебе нарезать... Да только где ты его возьмешь, погляди, они почти все теперь здесь, на рынке.
— Да сам лучше попробуй, купи тиски, метчик...
— Эх, да брось ты! Не усложняй! Какая разница, что будет холостой ход? Важно, чтоб вертелось...
Части...
Стояла весна, но пеларгониям пришлось остаться в подвале. Андрия постоянно, может, кто-нибудь сказал бы, что бессмысленно, перемещал горшки вслед за клетчатым квадратиком скудного солнца из зарешеченного окна. По радио звучала музыка. Время от времени приятный женский голос что-то говорил.
— Части. Престо ма нон троппо. Аллегретто...
Все это сопровождал скрипящий звук, доносившийся снаружи. Малыш перед домом катался на велосипеде. Пока еще очень неловко, он только учился, да к тому же и заднее колесо вращалось не совсем правильно, заметно гуляя то влево, то вправо... В проеме окошечка иногда появлялись худые детские коленки.
— Анданте. Адажио...
Все же, думал Андрия Гаврович, сидя в кресле напротив треснувшего зеркала, хорошо бы как-нибудь раз обшарить весь подвал. Найти ту самую гайку.
— Ларго...
Но сейчас нужно опять передвинуть горшки с пеларгониями. Потому что квадратик солнца вот-вот переместится.
В небо врастают густые кроны дыма
Мальчику в начале марта исполнилось шесть лет, его отец приближается к сорока. Оба стоят возле закрытого двустворчатого окна. Сегодня утром кто-то полностью раздвинул льняные занавески. Весна установилась раньше, чем обычно, видимость хорошая, взгляд без помех охватывает и самую дальнюю даль — можно разглядеть даже контуры самолетов, которые совершают налет на окрестности города. Сначала дрожат стекла, предчувствуя звук взрыва за далекими горами, а позже в ясное небо медленно врастает густая крона дыма. Стекла дрожат все чаще, все чаще появляются исполинские деревья, и вскоре уже нельзя понять, что чему предшествует.
— Одна бомба может сделать яму в пятьдесят метров пустоты, — говорит малыш.
— А откуда ты это знаешь? — спрашивает его отец, нарочито строго, а на самом деле недовольный собой из-за того, что телевизор постоянно включен, а домашние уже давно не обращают внимания на то, о чем говорят в присутствии детей.
