В подъезд мы вошли на цыпочках, не зажигая света, спотыкаясь о собственный страх. Вздохнули только за закрытой дверью квартиры. Хотя никто нашего отсутствия не обнаружил, я на всякий случай прибавил громкости в телевизоре. Пока мы готовились к пробуждению, в зеркале я заметил, что голубой небесный свод, краешком которого мы утирали лица в акварели, исчез.
— Вот и нет неба, все смыло дождем, — сказал я.
— Не грусти, я кое-что сберегла, — подошла ко мне жена и разжала правый кулачок.
Там, на ее маленькой ладони, лежал букетик нарисованных цветов.
Это просто нанизанные на нитку слова
Хозяин поставил стулья в четыре ряда. На сиденье каждого положил программку. Хозяйка сняла кружевную салфетку. Щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание приглашенных. Настроила радиоприемник на волну, на которой передают молчание.
Они, двое, сидели в третьем ряду. Он — слегка наклонившись, немного удивленный тем, что такое еще существует. Она — со скрещенными на маленьком животе руками, спокойная, поглощенная слушаньем тишины.
Стояла середина лета. Вечерний воздух был пропитан влагой, комната оказалась мала для такого количества гостей, и хозяину приходилось несколько раз прерывать концерт, чтобы распахнуть окна. Во время таких неприятных пауз гости защищались от шума, доносившегося извне, разговорами вполголоса. Вероятно оттого, что глаза их на миг встретились, он слегка покраснел:
— Вы часто здесь бываете?
— Я живу по соседству, — ответила она. — Вы слышали в середине первой части это величественное крещендо тишины?
Он смутился еще больше. В музыке он не особенно разбирался. Пока, словно из некой бездны, снова поднималось, разворачивалось, ширилось древнее безмолвие, он почти в отчаянии перебирал, с чего можно было бы опять начать разговор. И тут он заметил на ее вытянутой шее какое-то необычное ожерелье. В начале следующей паузы застенчиво спросил:
— Простите, я не хотел бы слишком близко наклоняться, но это жемчуг или какие-то редкие драгоценные камни?
— Ни то, ни другое, — улыбнулась она.
— Но я никогда не видел похожих украшений.
— Сами по себе они не такие уж редкие. Просто мало кто носит их подобным образом, — она сделала небольшую паузу, словно колеблясь. — Это нанизанные на нитку слова. Если не ошибаюсь, их здесь около двадцати. Самое крупное слово — СИЯНИЕ. За ним следуют два БЛЕСКА, затем четыре ОТБЛЕСКА, а все остальные, те, что поменьше, до самого конца, до застежки, это МЕРЦАНИЯ.
