Из машины уже ясно виден был изогнутый белый силуэт моста, перемахнувшего через реку. Вдруг мощенное камнем полотно дороги исчезло, словно проглоченное сотнями воронок, черневших вокруг и разворотивших окрестные поля.
— Все время «джонсоны» рот разевают на этот мост! — громко сказал Хоа.
— Что они запоют, когда тут поджарят еще парочку Ф-105,[11] — подхватил Дык.
«Газик», сделав объезд по новой, недавно выстроенной дороге, въехал на небольшую плотину и свернул к мосту.
— Ну-ка постой, Хоа!
Машина остановилась у обочины. Здесь, около моста, дорога была цела, только на полях чернели воронки.
Хоа показал на песчаную отмель около слияния рек:
— Вон там первая рота, товарищ комиссар!
— А ты знаешь, где «шестерка»? — спросил Дык.
— Само собой! До нее еще примерно километр.
— Огневые позиции первой роты расположены очень низко, — сказал Дык. — «Единице» труднее всех. Но это место — лучшее, что можно было выбрать.
Им ясно было, что «единица» принимает на себя самые яростные удары самолетов, бомбящих мост. Суан перевел глаза на противоположный берег: где-то там, в поле, — четвертая рота. Вчера днем американцы попали на позиции «четверки» ракетой. Неизвестно, тяжело ли ранило Лаунга?
По горизонту бежали горы Чыонг-шон.[12] Поближе, у берега реки, торчал холм, высокий и острый. Суан вспомнил, что там находится Дровяная пристань. По карте это — высота «сто двадцать».
— Ладно, поехали, Хоа! Заедем сперва на «шестерку», подбросим Дыка домой. Потом — прямо в штаб, к Мау.
— Ясно!
Хоа включил двигатель и с места погнал машину. Они свернули на проселок. По обе стороны росли сандаловые деревья — высокие, прямые и точно выбеленные известью. «Газик» остановился у старой кирпичной печи. На ветру шелестели листвой деревья. Суан спрыгнул на дорогу и огляделся. Привычный глаз сразу различил в темноте возвышавшиеся над полем брустверы орудийных укрытий. Суан подождал своих спутников, и они прямиком, по оставшимся после дождя лужам пошли на батарею. С позиций, тонувших во мраке, не доносилось ни звука…
— Кто идет? — раздался негромкий окрик.
— Это ты, Бинь?
— О, товарищ Дык! Вы вернулись!.. И комиссар с вами! — обрадовался часовой.
— Значит, «писатель» в ночном карауле?
— Так точно! Сверните, товарищи, на тропинку, там не так грязно.
Дождь, ливший всю ночь, затопил расположение роты. Подойдя к орудию, Суан- остановился и посветил фонариком. Ребята отлично укрыли пушку от дождя, ящики со снарядами были подняты на подставки и обернуты нейлоном. Но стенки траншей и орудийных гнезд кое-где размыло водой.
