Весь век благодарить обяжет!.."
И вот, прекрасная собою,
Гиневра подошла к герою.
Она подставила уста
Для поцелуя неспроста:
Прощенье это означало!..
Ведь вы запомнили начало
Знакомства их, когда пронзен
Был Красный Итер... Но прощен
Виновник гибели напрасной
Владычицей его всевластной...
И все ж с ее сбежали глаз
Слезинки, ибо и сейчас
Здесь Итера не позабыли:
Все при дворе его любили...
Конец, конец былым обидам!..
Между Гаваном и Кламидом
Сидит мой славный Парцифаль,
Победоносно глядя вдаль.
Всех красотою превзошел он,
Отважен, благородства полон,
Как говорят - в расцвете лет.
И был необычаен цвет
И щек его и подбородка...
Он то восторженно, то кротко
Мужам Артуровым внимал...
Лик его напоминал
Щипцы!.. (Подобными щипцами
Дам, слишком ветреных сердцами,
Вполне возможно удержать:
Лишь надо посильнее жать!..)
Любовь и Нега, Власть и Сила
От Парцифаля исходила,
Все было дорого ему...
И вдруг - конец!.. Конец всему!..
. . . . . . . . . . . . .
Чтоб правде вы в глаза взглянули,
Скажу: на тощем едет муле,
Наряд блистательный надев,
Одна из неизвестных дев.
Никто (я б в том не сомневался)
Ее любви не добивался,
Никто по ней не тосковал,
Из-за нее не рисковал.
Лицом весьма неблагородна,
Дева знала превосходно
Французский, мавров речь, латынь...
Но (боже правый, не покинь
Артура, что бы ни случилось!)
Зачем она сюда явилась?!
Что нужно ей в сиих краях?!
Посеять горе или страх?..
...Просвещенной до предела
Она была и овладела
И астрономией небесной,
И геометрией чудесной,
И вольно речь ее лилась...
Кундри[99] волшебница звалась...
Вся вызов госпоже Природе,
В накидке по новой французской моде,
В лондонской шляпе с пером павлиньим,
В изысканнейшем платье синем,
В плаще лазурно-голубом,
Она, как град, она, как гром,
Беспечность, радость сокрушала
И шум веселья заглушала...
Была она желтоглаза,
С глазами, что два топаза.
Коса с головы свисала,
Что "красотой" потрясала:
Коса была черной и длинной
И лишь со свиной щетиной
Могла бы сравниться нежностью...
Такой восхитительной внешностью
Из нас обладает не всякий:
Был нос у ней, как у собаки,
А уши-то, как у медведицы...
(Хотите ли к ней присоседиться?)
Ну правда, не хороша ли?
Ротик ее украшали
Два длинных кабаньих клыка,
Приметных издалека.
Не избежать описаний
Кожи ее обезьяньей,
И шерстью обросших ручек,
И умилительных штучек,
Что назывались ногтями,
Но львиными были когтями...
Не уставала она сжимать
Рубиновую рукоять
