— Черт возьми! — пробормотал землянин во внезапном приливе гнева. Он постучал, требуя счет, расплатился, прижав большой палец к сканирующей пластинке, и встал. У двери
Габриел остановился, потом вернулся к стойке. Старуха вопросительно прищурилась:
— Хотите еще выпить?
Габриел покачал головой и тихо спросил:
— Здесь есть запасный выход? — Нет.
— Нет? — Нет.
Землянин впился в нее взглядом, и старуха так же пристально посмотрела в ответ. Ее глаза-бусинки почти потерялись в нависающих складках век, а тонкий рот растянулся в усмешку ящерицы.
— Знаете что? Вы просто противная старуха, — прошептал Габриел.
— Ты платишь за выпивку, Мама 'Гучи подает, — невозмутимо ответила старая ведьма.
— Ш-ш-ш, — тихо зашипел на нее Габриел и вышел из дома саке. Он чувствовал себя гораздо лучше. Мама 'Гучи была из людей его сорта. Это хорошее чувство позволило не обращать внимания на гориллу из ЦУРЗ — приставленный к нему хвост.
Однако в номере гостиницы землянин протрезвел. Он снял пальто, бросил его на спинку стула. Охотничий нож отправился на прикроватный столик.
Сев на кровать, Габриел открыл конверт и высыпал его содержимое на покрывало. Взмахом руки он раскидал вещицы и затаил дыхание.
В пределах своего понимания Хитедоро Изеки был прав. Это был хлам.
Но не для Габриела. Для него это была Элспет.
Телефонная карточка. Коралловые серьги. Карманный ножик. Старинная монетка — пенни из тех дней, когда деньги измерялись тяжестью у тебя в ладони. Тонкая золотая цепочка с «дурным глазом», резной гиацинтовой рыбкой и серебряной саламандрой. Два листка пласпируса. Ручка. Разбитый комп-бумажник. Миндальный орех. Полупустая пачка лизергиковой жвачки. Гладкий красный камешек вроде тех, какими они в детстве бросались в птиц. В прозрачном пластиковом конвертике семечко паракильи из пустыни около Лендинга.
— О Господи! — пробормотал землянин с внезапным комом в горле.
Это была Элспет, это была вся ее жизнь. Габриел поднял цепочку и потрогал гиацинтовую рыбку — точно такая же висела на его запястье. Он вспомнил то лето, когда они получили этих рыбок.
Элспет была отличной пловчихой. Свое десятое лето она жила как угорь в озере близ хижины бабушки Лалуманджи и весело булькала, пока ее старший брат бесился от злости на мелководье.
Свою первую рыбу того года они поймали вместе, он и она, — серебристую форель, королеву форели, и смотрели, как бабушка Лалуманджи жарит ее над скудным костерком, пока форель не стала коричневой и хрустящей снаружи, мягкой и розовой внутри, и таяла на языке как спелый фрукт.
