– Сам Солас мог это организовать. Может, стоит проверить его звонки из тюрьмы?
– Проверим обязательно, – согласилась Ева.
– Но эта версия тебе тоже не нравится.
– Она у меня не в верхней строчке хит-парада. Когда парню надирают задницу, он хочет поквитаться кулаками. Надрать так, чтоб его противник уже и не сел на свою задницу.
Ева вошла в церковь. Она увидела, как высокий темнокожий мужчина преклоняет колени перед алтарем. Потом он поднялся и обернулся.
– Доброе утро, – сказал он, и его густой баритон театральным эхом прокатился под сводами.
На нем были черные шаровары и черная футболка с короткими рукавами. Интересно, подумала Ева, если бы она уже не изучила его фотографию на удостоверении личности, признала бы она в нем священника так же быстро, как мальчишки, игравшие в баскетбол, распознали в ней копа?
Она не была уверена в ответе.
– Отец Фримен, я лейтенант Даллас. Моя напарница, детектив Пибоди.
Он был хорош собой и на фотографии, но в жизни просто красавец. Высокий, мускулистый, поразительно красивый, с большими влажными карими глазами и спортивными движениями. Он двинулся им навстречу, и они сошлись в середине прохода. Он протянул руку.
– Паршивый повод для знакомства, лейтенант. Детектив. Чали – отец Лопес – сказал, что вы хотите поговорить со мной. Хотите, пойдем в приходской дом?
– Можно и здесь, если только у вас нет срочных дел.
Он улыбнулся и стал просто неотразим.
– Здесь обычно бывает тихо в эти утренние часы. Я хотел после утренней службы сделать пробежку, но… не смог. Просто духу не хватило. И в конце концов пришел сюда. Просто хотелось побыть одному, подумать о Мигеле, прочесть несколько молитв.
– Вы обычно бегали по утрам вместе с ним?
– Да, мы почти каждый день бегали вместе. У нас был свой круговой маршрут. Кольцо. Думаю, потому-то я и пришел сюда, вместо пробежки. Это просто…
– Да, я понимаю. Вы были дружны.
– Мы были дружны. У нас сразу завязалась дружба. Мы любили спорить, вели долгие дискуссии обо всем на свете. О церковных законах, о политике, о том, почему «Янки» продали Альфа Нейдера.
– Да, я понимаю, – кивнула Ева. – Ну и чего они накурились?
– Я думаю, они накурились «дури», но Мигель считал, что это разумный ход. Мы об этом спорили до хрипоты весь вечер перед моим отъездом в Чикаго.
Тут до него дошло, что это был последний раз, когда он видел Флореса живым и говорил с ним. Ева по его лицу догадалась.
– Мы смотрели игру «Янки» по телевизору в гостиной, все втроем. Во время седьмого иннинга Чали поднялся к себе. Но мы с Мигелем сидели и смотрели, спорили о продаже Альфа и о судействе. На двоих прикончили шесть банок пива.
