, в то время как часть присутствующих гостей погрузилась в карточную игру, а желающие танцевать выстраивались в две линии, шумя и веселясь.
Никто не заметит их отсутствия, подумала Энн.
– Ах, – сказал мистер Батлер, останавливаясь и глядя вверх. – Я так и думал, что будет яркая ночь. В небе ни облачка, и, видите, луна – почти полная.
– С миллионами звезд, чтобы добавить света к ее сиянию, – сказала Энн. – Почему мы не испытываем страха перед величием и размерами вселенной?
– Привычка, – сказал он. – Мы приучены к этому. Я полагаю, что если бы мы были слепыми от рождения – на оба глаза – и вдруг внезапно прозрели, то были бы столь поражены видом ночи, подобной этой, что стали бы до самого рассвета глядеть вверх на все это великолепие, или, наоборот, припали бы к земле, опасаясь упасть. Или, возможно, просто предположили бы, что являемся центром всего этого, что мы – владыки Вселенной.
После жаркого дня сейчас на улице было весьма прохладно. Энн плотнее закуталась в платок и глубоко вдохнула воздух, пропитанный солью.
– Ваша идея выйти сюда была отличной.
– Если хотите увидеть настоящую красоту ночи, которая действительно поразит вас, – сказал Сиднем, – нам следует подняться на вершину вон того холма. Вы были там днем?
Холм, на который он указал, был частью парка, но он также являлся частью самого большого утеса в близлежащих окрестностях – возвышенность, покрытая кустами утёсника, полевыми цветами и травой. Во время прогулок и игр Энн ни разу не бывала там, хотя часто восхищалась этим местом издали и думала, что обязательно должна сходить туда одна или с Дэвидом прежде, чем они уедут.
– Нет, – ответила она, – но могу себе представить, что оттуда открывается потрясающий вид.
Сиднем посмотрел вниз на ее вечерние туфли.
– Если отправиться туда сейчас, это не будет слишком далеко для вас?
Внезапно Энн осознала, что, возможно, это было слишком далеко для ночной прогулки одинокой леди с одиноким джентльменом. Но Энн отбросила эту мысль. Ей было двадцать девять лет, и она была независимой женщиной. Она не была неопытной, невинной молодой девушкой, чтобы беспокоиться о благопристойности и необходимости иметь компаньонку.
– Нет, – сказала Энн.
Они неторопливо шли и разговаривали. Им не пришло в голову взять фонарь, да он и не требовался. Это была одна из тех ярких ночей, когда светло, как днем. Холм оказался выше и более крутым, чем представлялся издали. К тому времени, когда они добрались до вершины, Энн дышала с трудом, а подошвы ног, слабо защищенные ее тонкими вечерними туфельками, пострадали от нескольких острых камней, на которые она наступила. Но она тут же поняла, что подъем стоил предпринятых усилий и боли.
