Совершенно невзирая на очевидную святость ступеней, с краю самой нижней вольно устроился человек средних лет. По его когда-то, пожалуй, даже утонченному, а теперь под глубокими застарелыми шрамами лицу трудно было определить происхождение и точный возраст владельца. Серебро висков, среди коротко и неровно стриженых темных волос, было сродни шрамам, а отнюдь не годам. Сапоги до колена, из плотной но мягкой кожи, подбитые железом, кожаная куртка, наручи и оплечья, рукоять меча над плечом, широкий пояс с двумя тяжелыми кинжалами, шесть метательных ножей на перевязи крест-накрест, окованное сталью копье в рост, которое не выпускала его жилистая сильная рука, также не выдавали в нем никого, кроме человека военного. Оставив дорожный мешок у ног, он откинулся назад, невзирая на распространенное убеждение, что спать на лестнице неудобно, и, прикрыв веки, спокойно дремал, убаюкиваемый жарким приполуденным солнцем.
Казалось, человек не слышал шума и гама, что разносились от обильной свиты местного государя. Для того было поставлено кресло на широкой лужайке перед ступенями, рядом невозмутимо застыли гвардейцы, вокруг шелестели пышными нарядами придворные, а перед ним гордо, но как-то обречено, стоял младший претендент на трон статный юноша среднего роста. Блистающий белизной плаща и золотым шитьем, он нервно сжимал левой рукой эфес тонкого дорого отделанного меча, и, поджимая губу, тронутую пушком юношеских усов, воротил взгляд голубых глаз от плакальщиц, что неуемно голосили у его ног:
- И на кого же ты нас покидаешь-то о-о-ой! И куда же ты от нас ухо-о-о-одишь то-о! Соколик-то ты наш я-а-а-асный! Солнышко-то наше све-е-е-етлое!..
И далее неизменно подробно описывались злоключения оставляемых на произвол судьбы.
Великолепие местного двора напрочь оттеняло другую группу, что собралась в заметном отдалении с краю. Эта группа напротив была составлена большей частью из дюжих мужиков, по всему - крестьян. Единственная среди них женщина, уже солидного возраста, уткнувшись в плечо мужа, тихонько плакала. А тот лишь вяло бормотал:
- Ну, чего ты?.. эта... чего в самом деле-то, буде уже реветь-то, - и вяло обнимал ее одной рукой.
Крестьяне стояли кружком вокруг могучего парня, в грубых штанах, рубахе, расходящейся на широкой груди. Круглая его голова была увенчана стрижеными в круг светлыми нечесаными волосами. За веревку, что заменяла пояс, был заткнут топор, а в широких, как лопаты, ладонях он смущенно теребил дорожный мешок.
