— Бабушка!
Еще один глухой удар. Бабушка выглянула из чулана. На ее лице было написано огромное удовольствие.
— Мне следовало давным–давно порыться здесь. Разумеется, именно здесь это и должно было быть. Тебе стоит на это взглянуть!
Лина безнадежно вздохнула и обвела взглядом хаос, который устроила бабушка. Чулан был битком набит вековым хламом, упакованным в картонные коробки, старые наволочки и мешки, уложенные один на другой так тесно, что, если тронуть одну вещь, все остальное тут же рушилось — груды старой одежды, побитой молью и изъеденной плесенью. Теперь все это загромождало комнату.
В свое время Лина не раз пыталась разобрать чулан, но так и не смогла добиться в этом успеха. В лучшем случае удавалось найти старый платок, который распадался на части прямо в руках, или пыльную коробку, набитую ржавыми мебельными гвоздями. В конце концов Лина махнула на это рукой, кое–как запихала рухлядь обратно и больше не открывала дверь чулана.
Но бабушка подошла к делу более решительно. Что–то бормоча и тяжело дыша, она тянула и раскачивала слежавшийся хлам, а когда удавалось оторвать от этой плотной массы какой–нибудь предмет, она просто выбрасывала его наружу. И явно получала от этого большое удовлетворение. Пока Лина в отчаянии озиралась, из чулана вылетел еще один мешок с тряпьем, а вслед за ним шмякнулся об пол старый коричневый башмак без шнурков.
— Бабушка, а где малышка? — спросила Лина с тревогой.
— О, она где–то здесь! — бодро крикнула бабушка из чулана. — Она так хорошо мне помогает!
Лина огляделась и увидела Поппи. Девочка сидела за диваном, в эпицентре хаоса. Перед ней стоял какой–то ящик, сделанный из темного блестящего материала. У ящика была откинута крышка.
— Поппи, — сказала Лина, — что это у тебя? Дай–ка посмотреть.
Она нагнулась. На крышке крепился какой–то механизм. «Наверное, это замок», — подумала Лина. Ящик был очень дорогой на вид, но почему–то весь исцарапан: его гладкая твердая поверхность была в зазубринах и вмятинах. Судя по всему, он предназначался для хранения каких–то ценностей, но в нем ничего не было. Лина закрыла крышку, потом снова открыла ее. Ящик был абсолютно пуст.
— Там что–нибудь было, Поппи? — спросила Лина. — Ты там ничего не находила?
Но Поппи только что–то счастливо промычала в ответ. Лина увидела, что рот сестренки набит жеваной бумагой. В обоих кулачках она тоже зажимала обрывки бумаги, и пол вокруг нее был усеян клочками бумаги. Лина подняла с пола один из них. Он был исписан крошечными, очень красивыми печатными буквами.
