— Согласен, — сухо заметил Уэст. — Но поскольку я сейчас очень занят, прошу меня извинить.
Преподобный Джеймс не слишком обиделся. Ему уже приходилось наносить визиты вежливости людям, чья враждебность не объяснялась лишь тем, что они не посещали церковь.
Вскоре ему вообще стало не до личных обид. Одна из отравленных стрел наконец попала в цель.
На южной, «фешенебельной», стороне Главной улицы жила женщина, похожая на мышку, но вовсе не уродливая. Мисс Корделия Мартин была органисткой в церкви Святого Иуды, а на жизнь зарабатывала шитьем. В ночь на двенадцатое августа мисс Мартин утопилась в реке Ли.
Ее нашли на рассвете; труп зацепился за упавшее дерево. Раздувшееся от воды тело погрузили в тележку, накрыли джутовыми мешками и вывезли на покрытый пышной растительностью луг, примыкавший с севера к Главной улице.
— А мне все-таки ее жаль, — осторожно проворчал кто-то.
— Ну и ладно, — отозвался другой.
Вот и все. Невдалеке, над поместьем, взошло красное солнце; туман рассеялся. Когда тележку прикатили на луг, футах в ста от Главной улицы, солнечный луч коснулся группы высоких каменных глыб — иногда они казались монолитом, — которые стояли на том месте с незапамятных пор. Издали они походили на фигуру женщины с кокетливо опущенным плечом. Каменное изваяние выступило из тумана; причудливые трещины и проломы в верхней части походили на глаза и рот.
Работники, толкавшие тележку, так привыкли к валунам, что не замечали их; впрочем, один из них поднял голову.
— Старая Вдова! — проворчал он.
Тележка глухо ударилась о камень и легко прокатилась по гладкой поверхности Главной улицы на четыре или пять футов. Грохот колес глухо и гулко отдавался в предрассветной тишине. Улица была пустынна. Потом кто-то уверял, что Фред Корди, сапожник-атеист, выглядывал из окна второго этажа своего дома и ухмылялся.
Местного констебля, дюжего малого, которого била крупная дрожь, попросили позвонить в Гластонбери, в отделение полиции. В отделении пообещали попозже прислать инспектора Гарлика или, по крайней мере, сержанта. Сквайр Уайат узнал новость только в семь утра; когда ему сообщили, что произошло, он принялся ругаться, как один из его далеких предков. Но преподобный Джеймс — как будто все местные жители дружно сговорились молчать — ничего не знал до того, как к нему в дом пожаловал инспектор Гарлик.
Преподобный Джеймс пил чай у себя в кабинете; вдруг вошла миссис Ханиуэлл, пожилая и очень респектабельная экономка. За нею следовал полицейский. Миссис Ханиуэлл некоторое время постояла в дверях, а потом стремительно бросилась прочь.
