— Ты знаешь это, — глухо отвечал Уэст, сжимая ее плечи. — Ты для меня все на свете.
— Тогда, милый… Я вот о чем думаю…
— О чем?
— Нет, погоди, послушай! — Ненавидя саму себя, Джоан прильнула к любимому еще теснее и уткнулась лицом в вырез его свитера, отчего ее слова стали почти неразборчивыми. — Знаешь, Гордон, мне на самом деле все равно. Правда! Но ведь мы с тобой поженимся?
Уэст вздрогнул:
— Разумеется! Я уже…
— Ну, тогда… ах, вот самое ужасное! Мне и в голову не приходило ничего подобного до тех пор, пока…
— Пока что?
— Не важно. Милый, послушай! У тебя столько книг и других вещей… ты, наверное, прилично зарабатываешь?
— Да, — ответил Уэст, мрачно и загадочно улыбнувшись.
— Так почему бы нам действительно не пожениться? Не знаю, мне так… мучительно, так плохо, и я… — заторопилась она, — не знаю почему…
— Зато я знаю, — мрачно заявил Уэст. — И, клянусь Богом, я чувствую себя еще хуже! Погоди секунду! Я хочу кое о чем тебя спросить…
Мягко разомкнув объятия, он ощупью двинулся в зеленоватых сумерках к письменному столу. Поскольку Стоук-Друид находился близко к высоковольтной линии, здесь проложили электрический кабель; те, кто мог себе позволить провести электричество, пользовались его благами, а те, кто не мог себе этого позволить, жгли керосиновые лампы.
Хотя Уэст мог себе позволить электричество, он нарочно жег керосиновые лампы, так как, по его словам, «ненавидел прогресс». Одна такая лампа под высоким стеклянным абажуром была прикреплена к стене у окна, возле стола, на котором стояла пишущая машинка. Уэст зажег ее, подкрутил фитиль, и комната наполнилась теплым слабым золотистым светом.
Нагнувшись, он взял со стола дневник и неверными руками пролистал страницы.
— Нашел! — победоносным тоном заявил он. — Так и знал, что это здесь!
— Гордон, ради всего святого, о чем ты?
Уэст широко улыбнулся, отчего лицо его, отчетливо видное под желтой лампой, совершенно изменилось. Ушло брюзгливое, недовольное выражение. Теперь перед Джоан был веселый и добрый человек, которому нет нужды ничего опасаться и который никем не притворяется.
— Джоан, — очень серьезно спросил он, — ты окажешь мне честь выйти за меня замуж в пятницу, третьего октября?
Некоторое время Джоан, тяжело дыша, лишь изумленно смотрела на него.
— Что?!
Уэст повторил свой вопрос.
— Разве тебе не хватит времени, чтобы подготовиться и тому подобное? — добавил он, озабоченно морща лоб. — Я хочу, чтобы ты съездила в Лондон и купила все, что тебе нужно. — Он вдруг нахмурился. — Погоди-ка! Так ты согласна или нет?
