Вздохнув, я свернула на Уондсворт-бридж-роуд. Ведь я изо всех сил старалась сдружиться с ними. Поначалу мне так хотелось влиться в компанию Гарри, найти подружку, родственную душу, не такую горластую и мерзкую, как остальные. Но все они были одинаковые. И хотя сначала я восхищалась ими, считала их забавной сумасбродной командой, теперь все они вызывали у меня лишь головную боль. В том числе и Гарри. Я покосилась на него: сидит рядом, откинув голову, с открытым ртом, и мощно храпит; пухлые руки вяло сцепились на полосатом жилете. Я тоскливо улыбнулась. Забавно, ведь когда мы с Гарри познакомились, он казался таким непохожим на остальных. Тогда я не подозревала, что он это не нарочно.
Мы познакомились в Ирландии, на очередной вечеринке, – только в тот раз я работала поваром на вполне законных основаниях, в качестве нанятого персонала. Обычно я не обслуживала загородные вечеринки, а в основном работала в Лондоне – у подруги была фирма по организации банкетов. Но в последний момент позвонили из агентства и стали умолять согласиться, потому что другая девушка отказалась и клиенты уже впадали в эпилепсию от ярости. По идее, одно это должно было меня насторожить, но я согласилась, и на следующее утро уже плыла по Ирландскому морю, чтобы в одиночку приготовить завтрак, обед, полдник и ужин для пятнадцати стрелков и их жен.
При нормальных обстоятельствах я в жизни бы не ввязалась в такую передрягу, но, по правде говоря, мне до смерти хотелось уехать из Лондона, под любым предлогом. Я только что разорвала долгие и тягостные отношения с безумно симпатичным ландшафтным дизайнером по имени Руперт – то есть это с моей стороны отношения были отягощены чувствами, зато с его – легкие, как перышко, но последнее обстоятельство стало очевидным для меня, лишь когда я застукала своего принца с другой любовницей, причем – моей хорошей знакомой. Именно тогда я окончательно решила, что романы с красавчиками – не для меня. Дело в том, что до Руперта я всегда сторонилась стремительных шикарных мужчин, считала их опасными и предпочитала иметь дело с отбросами. Даже в школе, когда все девчонки сходили с ума по Наполеону Соло, я была влюблена в Илью Курякина; все визжали по Ле Бону, а мне нравился Тейлор; все жаждали Боди, а мне снился Дойл.[6] Мне так было приятнее, спокойнее, что ли; ощущение легкого превосходства грело душу и надо было продолжать в том же духе. Но тут появился Руперт. Воплощение сексуальности, прекрасный ландшафтный дизайнер, от которого подкашивались коленки.
