Услышав шум мотора, она повернулась, прикрыла глаза от солнца и прищурилась; но даже тогда лицо у нее было как у ангела.
– А я думала, мы завтра увидимся! – воскликнула она, бросив садовые перчатки и подбежав поприветствовать меня.
– Знаю. – Я вышла из машины и достала Айво из детского сиденья. – Но мне захотелось увидеть тебя сегодня, я не помешала?
– Ни капли. – Она обняла меня за плечи. – У нас беспорядок, как обычно; в доме помойка, есть почти нечего, но у меня есть бутылка вина и… О боже, Рози, что с тобой?
Я держала себя в руках, пока она меня не обняла, но потом взяла и разрыдалась на плече у старшей сестренки.
Филли прижала меня к себе на минутку, а потом повернулась к детям, которые сгрудились у ее ног и таращили на меня глаза.
– Берти, отведи Айво в детскую и покажи ему новую железную дорогу. Вот так, молодец, а потом найдите Анну, пусть она даст вам печенье. Хлоя, иди с ними.
– А что с тетей Рози? – спросила Хлоя, пораженная, что взрослая тетя плачет: без сомнений, такого она в жизни не видела. Во всяком случае, у себя дома.
– Ничего. – Филли легонько подтолкнула ее. – Иди, милая, я приду через минутку.
Филли отвела меня в дальнюю часть огорода, где под шестами для ползучей фасоли стояла старинная каменная скамейка. Минуту мы сидели в тишине. Наконец Филли спросила:
– Что произошло, Рози?
– О, что только не произошло, Фил! Гарри. Я. Я и Гарри.
Она кивнула, будто ожидала такого ответа. Я горько улыбнулась:
– Разумеется, никто не удивляется. Мало того, большинство даже радо.
– Кто это – большинство?
– Ну, вообще-то, только Элис, но она чуть не подпрыгнула от радости. И папа, но я ему всего лишь намекнула. Не хотела его расстраивать. Ты же его знаешь, он расплачется, только если ему скажут, что крикетный сезон подошел к концу.
– Значит, все кончено?
– Да. Филли, я его ненавижу, и, к счастью, он меня тоже, так что все замечательно, не так ли? – Я глухо рассмеялась. – Все счастливы.
– Он вовсе тебя не ненавидит. Сгоряча люди говорят ужасные вещи.
– О нет, ненавидит, он меня презирает и прямым текстом объяснил мне, почему. И самое смешное, Фил, все, в чем он меня обвинил, – правда. Я просто никогда не подозревала, что именно эти черты моего характера могут вызвать ненависть.
– Например? – спросила она, ощетинившись вместе со мной.
– О, он заявил, что я невежда и домашняя клуша, что не могу высказать свое мнение за пределами кухни. Что у меня нет собственных взглядов на действительно важные вопросы, и в какой-то степени, наверное, он прав.
