— Волшебство пронизывает всё вокруг, как лучи солнца — воздух в рассветном саду, — продолжал адор (Эйтли «прямо убило» это поэтичное сравнение: всю дорогу она только и делала, что злилась на слепившее её чувствительные к магическим аурам глаза излучение пород). — В этом озере, несмотря на его страшную засолённость, живут крошечные существа. Они впитывают магию и, подобно цветам под солнцем, могут с её помощью преобразовать неживое в живое — сделать эту самую соль съедобной для себя… А спиноглаз, в свою очередь, питается ими, — немного грустно, словно ему было жаль этих удивительных крошек, закончил адор.
— Ничего себе! — восхищённо выдохнула Тинойа. — И это ещё алаев называют приспособленцами, а тут — какая-то финтифлюшка! — Ей бы и в голову не пришло, что местная магия может не только портить кому-то жизнь, но и дарить её.
— Прям как Ирера, — тщательно пряча язвительность, сказала Эйтли, указывая на эалийку, которая как раз проезжала по свежесотворённому мосту, по-прежнему растянувшись на спине раомпа. — Спит, — удовлетворённо заключила Тинойа. — Она, конечно, истрепала нашему отряду нервов больше, чем все харнианцы[1] и их драконы вместе взятые, но, с другой стороны, я не уверена, что без неё кто-нибудь из нас вообще бы здесь выжил…
* * *
Ирера не сразу поняла, что её насторожило. Словно кто-то едва заметно прикоснулся к самым кончикам её усов и тут же отдернул руку, отступив во тьму. Она открыла глаза, но, разумеется, никого, даже назойливой Эйтли, рядом не обнаружила. Вокруг было всё так же темно и тихо, караван успел благополучно миновать озеро и теперь двигался по очередному туннелю. Ирера усмехнулась пришедшему на ум сравнению: вряд ли одному из её спутников вздумалось бы подёргать её за усы, во всяком случае, она очень на это рассчитывала и положила немало сил на поддержание репутации грозной предводительницы отряда. Мало кому из тех, кто был знаком со второй дочерью эалийского патриарха Селорна, имя которого произносили с почтительным страхом во всем Энхиарге и даже в стенах его собственного дома, удавалось долго оставаться в неведении относительно её норова.
Да и усов у тёмной алайки, находящейся в данный момент в своей человекоподобной форме, не наблюдалось; зато были кошачьи уши и хвост, клыки и вертикальные зрачки, в темноте почти целиком заполняющие серую радужку… А еще — двадцать острейших когтей, которые ей ужасно захотелось пустить в дело, когда, озираясь по сторонам, она наткнулась на пример вопиющего разгильдяйства. Ирера соскользнула с бока подземного слона и направилась в голову отряда, к парочке заядлых картёжников, расположившейся на спине молодого раомпа.
