— Ирера! — окликнул он следящую за ним краешком глаза эалийку.
— Кидай! — кровожадно оскалилась та, и Танаон бросил ей бутылку с ядом.
Тем временем Эйтли и Алрис боролись за жизнь покусанного адора. Поняв, что снять с него доспехи он не успеет, ан Камиан вонзил свою «иголку» — зачарованный жрецами Веиндора сероватый кристалл — в ладонь воителя. Он начал читать заклятье, пробуждавшее дремлющие в ней чары, которые привязали бы душу адора к телу, но вдруг замолк.
— Алрис, ты чего?! — воскликнула Тинойа.
— Думаю, с ним и так всё будет в порядке, — глядя куда-то ей за спину, прошептал тот. — Никто не покусится на его душу в их присутствии.
— В чьём это — «в их»? — оборачиваясь выдохнула Эйтли и открыла рот от изумления: из леса, с той же стороны, откуда выскочили первые звери, на поляну набегали волны густого тумана. А среди деревьев…
— Мать моя кошка… только этих нам не хватало! — буркнул кто-то справа от неё, но Тинойа даже не посмотрела на него, всё её внимание было приковано к всадникам, один за другим появлявшимся из темноты — величественным всадникам в серебряных доспехах на диковинных драконоподобных скакунах. На мгновение Тинойе показалось, что она спит и видит сон.
— Элиданцы? Но откуда? — убирая руки с окровавленной шеи адора, пролепетала она.
— Из Элидана, — усмехнулся на своей верхотуре не менее поражённый их появлением Танаон.
Всадники же, рассыпавшись по поляне, стремительно и бесшумно, словно и вправду были лишь призраками, расправлялись с чёрным зверьём. В руках у них не было оружия — возлюбленные дети милосердной энхиаргской Смерти обладали куда более совершенными способами отнимать чужую жизнь. Алаи замерли — кто с восхищением, кто с раздражением наблюдая за этим смертоносным танцем. И лишь Ирера чёрной бабочкой всё порхала со спины одной твари на спину другой, повторяя маневр Танаона с бутылью. «Прилежная ученица», — усмехнулся про себя бестиолог и спрыгнул на землю.
В первые минуты после боя брезгливые алаи не могли думать ни о чём, кроме вылизывания. Стоя в полукольце своих чмокающих и щёлкающих клыками соплеменников (среди которых никто даже ухом не вёл в сторону остановившихся неподалёку элиданцев), Танаон склонился над одним из поверженных врагов. Окружив его магическом барьером, чтобы ядовитый дым, всё ещё слабо сочащийся из ран животного, не мешал ему работать, бестиолог сосредоточенно изучал новое творение своих изобретательных хелраадских коллег.
