Тем временем просека сменилась узкой тропинкой. Под колесами зашуршал гравий. Тера проехала еще четверть мили и остановилась в лопухах.
— Выходи, — скомандовала она. — Харли где-то рядом.
Мое счастье, что раздолбанная колымага дотянула почти до места — все меньше топать придется. Солнце пока не думает прятаться за горизонт, да и после заката луна взойдет не раньше, чем через час. Словом, бывают в жизни светлые моменты. Выбрался я из машины и поковылял за Терой в ближайший лесок.
Симпатичный лесок. Раскидистые платаны, столетние дубы кронами сплелись тесно-тесно и задерживали верхушками солнечный свет. Темно и тихо. Птичья трель едва слышна, словно пичуги сочли за благо подняться повыше, к солнцу, к позднему осеннему теплу. От вздохов ветра багряные листья осыпались, кружились и падали, падали… Под ногами шелестел золотистый лиственный ковер, и звук шагов отчетливо раздавался в лесном безмолвии. Временами ветер пронизывал до костей; я от души радовался, что прихватил из гостиницы плащ.
Тера с виду по-прежнему была спокойна, однако в лесу явно старалась не шуметь, двигалась с преувеличенной осторожностью. Лишь пару раз под ее ногой хрустнула сухая ветка. От меня шума гораздо больше. Я чувствовал себя слишком погано, чтобы прикидываться последним из могикан, и просто плелся позади, изображая стадо кабанчиков. Пусть скажет спасибо, что вообще иду.
Мы и сотни ярдов не прошли, как Тера вдруг присела и стала напряженно озираться. Донесся тонкий протяжный свист, согнутое молодое деревце резко выпрямилось, затянув крепкую петлю вкруг ее лодыжки. Тера шлепнулась наземь, взвизгнув от удивления, и ее потащило по камням, по листве. Брык, брык-брык…
Я стоял дуб дубом и только ошарашенно пялился на нее. Внезапно перед моим носом из кучи опавшей листвы выросло нечто. Ни дать ни взять тень отца Гамлета. Акт первый, сцена четвертая. Сейчас распинаться начнет. Но вместо того чтобы оплакивать свою судьбу, призывая отмстить за погубленную жизнь, отмороженный «папаша» с ходу впечатал кулачище в мою многострадальную челюсть. Хорошо его понимаю — фиолетовый синяк семафорил красочно, грех не воспользоваться столь любезным приглашением. В общем, рухнул я. В глазах потемнело, в ушах зачирикало.
Упал больно, зато на здоровый бок. Открываю глаза. Прямо надо мной чья-то голая, грязная пятка. Пина-аться?!. Короче, сцапал я эту пятку и рванул с отчаяния что было силы. Обладатель немытых конечностей шмякнулся рядышком. Лежал бы, отдыхал, так нет. Не снижая скорости, он перекувырнулся, как это делала Мерфи при отработке падений, и железными руками схватил меня за глотку.
