Вот как много поняла Умная Эльза, сидя на столе справок, но решила не делать переданную в телеграмме информацию достоянием гласности, а владеть ею одна. Она сидела на столе справок и сосредоточенно владела информацией, пока ею самой не овладела страшная скука, – и тогда Умная Эльза с отвращением выбросила информацию из головы. Между тем за информацию эту готова была бы дорого заплатить любая цивилизованная страна.
Вот тоже хороший способ строить интригу: вводишь никому не нужную, на первый взгляд, героиню, сообщаешь о ней явно никчемные подробности – и тут же переходишь к рассказу о чем-нибудь другом. Например, к рассказу о Рединготе в Японии. И пусть себе читатель весь истерзается, дожидаясь очередного появления никому не нужной героини, располагающей бесценной для человечества информацией. Читатель обожает, когда с ним так поступают. Правда, обожает, может быть, бессознательно.
Ну, что ж, дорогие мои… едемте скорее в Японию! Тем более что имеет смысл успеть к первой встрече Редингота с натуральным японцем.
Натуральным японцем оказался Японский Городовой. Впрочем, он не представился, поскольку не понял, чего от него хочет Редингот. А Редингот только и хотел, что представиться и двинуться дальше… но не тут-то было. Японский Городовой преградил ему путь огромной саблей и злобно крикнул что-то в лицо. От его крика лицо Редингота перекосилось – собственно, это и дало Японскому Городовому повод воспользоваться саблей, направив острие в область перекошенного лица. Редингот зажмурился и стал сильно походить на японца, тем самым весьма озадачив Японского Городового. Тот опустил саблю, поскольку японцев никогда не рубал, а только иностранцев, и осторожно, но вежливо улыбнулся Рединготу. Тот в ответ улыбаться не стал, ибо твердо знал: японцы улыбаются только тогда, когда у них кто-нибудь умер, – так уж забавно устроен этот древний народ. Потому Редингот – чтобы Японский городовой не ровен час не подумал, будто у нашего героя кто-то умер, – начал истерически рыдать, желая тем самым показать свою веселость и беспечность, а Японский Городовой сказал:
– Что ж Вы так рыдаете-то, словно у Вас кто-то умер! – чем окончательно сбил Редингота с панталыку.
Между тем Редингот внезапно начал очень хорошо понимать японский язык – и вот что странно: чем сильнее он жмурился, тем отчетливее становилось это понимание.
– У меня-то как раз никто не умер, – вроде бы, даже парировал Редингот (по-японски, конечно), – а вот у Вас, дорогой мой, явно в доме покойничек. Иначе с чего бы Вы улыбались беспрерывно?
