Более того, Кохрейн хорошо знал Уоллиса, работал вместе с ним в морской авиации в годы Первой Мировой войны, летал на его экспериментальных дирижаблях, испытывал первую в мире причальную мачту для дирижаблей, которую спроектировал Уоллис. Уже тогда Кохрейн проникся глубоким уважением к научному подходу.
В эту ночь маленький рыжий человек с квадратным лицом по имени Гай Гибсон совершил свой последний вылет в этом цикле. Если он вернется назад, то отправится в отпуск на отдых, так как находился на передовой почти с самого начала войны. Целью налета был Штутгарт. Его «Ланкастер» нес новую бомбу — 8000–фн «блокбастер». (Она не предназначалась для проникновения в грунт, как «землетрясение» Уоллиса.)
Мотор отказал при полете к Штутгарту, и самолет не мог сохранить высоту. Гибсон вывалился из строя, спустился к земле, но остался на прежнем курсе. Последний полет цикла всегда страшная мука, так как ждешь передышки на 6 месяцев. Перед взлетом отдых кажется таким близким и одновременно таким далеким. Гибсон решил сыграть ва—банк.
Над Штутгартом он дал полный газ остальным 3 моторам и сумел подняться на безопасную высоту для сброса бомбы. Затем он спикировал к земле и под покровом темноты помчался назад. Это был 173–й вылет Гибсона. Он имел звание подполковника авиации, Орден за выдающиеся заслуги и Крест за летные заслуги. Ему было 25 лет.
Когда он вышел из кабины, голова все еще звенела от гула моторов. Гибсон лег, скорчившись. Он наполовину думал, наполовину грезил об отпуске в Корнуолле. Но в это утро его отпуск был отменен, и, к его разочарованию, он был направлен в штаб 5–й группы.
Через день Гибсон был приглашен в офис Кохрейна. Войдя, он вежливо козырнул.
— А, Гибсон, — сказал Кохрейн. — Прежде всего хочу поздравить с новой пряжкой к вашему ордену.
— Благодарю, сэр.
— Не хотели бы вы совершить еще один полет?
Гибсон сглотнул и сказал немного устало:
— Какого рода полет, сэр?
— Очень важный. Сейчас я не могу сказать ничего больше. Разве что: вы будете командовать операцией.
Гибсон медленно ответил:
— Да… Я думаю, да, сэр.
И тут на память пришли зенитки, истребители и прочие прелести, о которых он надеялся на время забыть.
— Хорошо. Просто отлично. Я дам знать, как только будет можно.
В следующее мгновение Гибсон был уже за дверью, размышляя обо всем этом. Он прождал 2 дня, прежде чем Кохрейн снова прислал за ним. На этот раз с ним был еще один человек, полковник авиации «Чарльз» Уитворт, который командовал базой бомбардировщиков в Скэмптоне. Это был коренастый курчавый человек лет 30, с длинным послужным списком и Орденом за выдающиеся заслуги и Крестом за летные заслуги на мундире. Гибсон знал его и уважал.
