. Тот выручал, давал в долг, но за несколько мешков муки потом заставлял гнуть спину на его полях, занимавших всю долину. Сызмальства работал на него и Масуд — собирал с другими мальчишками хворост в горах и таскал на помещичий двор. За вязанку управляющий давал по три афгани. Деньги небольшие, но всё же подспорье семье, в которой ещё было пять голодных ртов мал мала меньше — два брата и три сестры.
В шесть лет Масуд начал ходить к местному мулле, который учил ребят читать, писать, заставлял запоминать суры из Корана. Старенький, подслеповатый, он частенько засыпал, сидя на подушках, когда ученики нараспев читали стихотворные строки, и тогда можно было встать, размяться, а то и удрать с урока из холодной доживавшей свой век мечети. Другие так и поступали, но Масуд никогда. Ведь он был саидом, избранником, как уверял мулла, хваля способного ученика. Поэтому через четыре года, когда его сверстники взялись за ручки омачей[9], отец, по совету муллы, отвёз смышлёного мальчика, знавшего наизусть почти весь Коран, в кабульское медресе, мечтая со временем увидеть сына улемом[10].
Но этим надеждам не суждено было сбыться. Когда Масуду оставалось учиться ровно год, пришла беда. Содрогнула родные горы свирепая залзала[11] и в мгновение ока похоронила под каменными глыбами их аул. Не успел Масуд пережить своё горе, о котором узнал с большим опозданием, как 7 саура 1357 года[12] небывалые события всколыхнули Кабул. Днём в городе грохотали пушки, а вечером оттуда пришло известие, что президент Дауд свергнут. В стране произошла революция. Что это такое, в медресе никто толком не знал. Говорили о каких-то декретах, которые приняла новая власть. Будто бы бедняки освобождаются от всех долгов заминдарам и ростовщикам, а безземельные дехкане получат помещичьи наделы. Только верилось в это с трудом. Разве не сказано в Коране, что чужая собственность неприкосновенна и горе тому, кто посягнёт на неё!
Да мало ли чего новые власти ещё напридумывали, чтобы осквернить Коран. Поэтому когда муалим[13] Ахмад сказал, что всем, кому дорога вера, следует уйти к соседям, в Пакистан, где свято чтут её, это прозвучало как откровение, ниспосланное аллахом.
До Хайберского перевала добрались без особых приключений. На границе паломников, за которых они себя выдавали, тоже никто не задержал. Лишь проводили их осуждающими взглядами молоденькие солдаты у пограничного поста, опуская перегораживавшую шоссе железную цепь.
