– Если мы возьмем его в Кронштадт, он поучаствует в реальной бомбардировке, – заметил Гоша. – Если не возьмем, он вместе с оставшимися курсантами будет слушать лекции Жуковского. Что хуже?
– Конечно, лекции. Так что курсант де Хэвиленд однозначно будет бомбить «Петра Великого». А потом – сразу домой, хватит, насмотрелся он уже здесь на наши достижения.
– Ладно. Тут у меня к тебе еще вопрос появился. Помнишь, мы говорили про модель двухэтажной торпеды? Я нарисовал эскиз, и мне такую сделали, совсем маленькую, деревянную, с резиновым моторчиком. Но что-то с ней не так, не желает она нормально плыть. Сначала ныряет, потом выскакивает из воды, плюхается набок и крутится на месте, пока завод не кончится.
– Показать можешь?
Через полчаса мы были на берегу Нары, и я вертел в руках модельку. Две деревянных сигары, в нижней, кроме резиномотора, явно есть еще балласт. Сзади – рулевое перо, по бокам – съемные рули глубины, как у подлодки. Верхняя секция пустотелая липовая.
– Я подумал сначала, что дело в отсутствии рулей глубины, – пояснил Гоша, – но с ними стало только хуже.
Посмотрим… Я завел резинку и запустил модель. Она проделала именно те манипуляции, которые мне были описаны. Тогда я запустил ее носом вниз. Она нырнула поглубже, но быстро всплыла и проделала те же финты. Запуск носом вверх привел только к тому, что модель, пару раз подпрыгнув, ложилась на бок и начинала крутиться без предварительного заныривания.
– Ну-ка, прикинем…
Я быстро набросал схему, расставил векторы сил, потом очень приблизительно рассчитал их величины. После чего вынужден был прокомментировать полученный результат на разговорном диалекте великого и могучего.
– А почему мы именно му…ки? – растерянно спросил Гоша.
– Потому что судно может устойчиво находиться на границе двух сред только тогда, когда гидродинамическая выталкивающая сила много меньше веса. А она пропорциональна квадрату скорости. То есть быстро плыть могут только тяжелые суда. Легкие будут или глиссировать, или нырять. Нырять нельзя, под водой радиоволны гасятся. Глиссировать тоже нельзя, слишком заметно и на любой волне перевернешься. Для тонны максимальная скорость получается в районе тридцати километров в час.
– Получается, что вся затея с радиоуправлением – химера? – огорчился Гоша.
– Да не с радиоуправлением, а с катерами-камикадзе. А радиоканал не пропадет, подумаем, как его в диверсионном деле использовать.
Крейсер «Светлана», который дядя генерал-адмирал беззастенчиво использовал в качестве личной яхты, медлено плыл по Финскому заливу (это я думал про себя; скажи я такое вслух, находящиеся рядом морские офицеры вполне могли бы и выразить свое отношение ко мне действием). Дядя Алексей, Гоша и прочие высокие шишки были наверху – не знаю, именно эта площадка над носовой настройкой назывется мостиком или нет. Мне было несколько не по себе. Дело в том, что по морю я плавал второй раз в жизни. Первый раз – из Англии в Питер, и я помню, как всю дорогу мне не давала покоя мысль – что делать, если вот сейчас посудина начнет тонуть? Причем вопреки логике в каюте мысль почти пропадала, особенно с занавешенным иллюминатором.. Но сейчас я был на палубе.
