— Да нет, ничего страшного… — растерянно согласился обнаглевший было, а теперь снова поникший гость.
Я одобрительно кивнул и пошел умываться. Мое хорошее настроение было несокрушимо.
Когда я вернулся в гостиную, мой несчастный посетитель брезгливо перекладывал грязную посуду на толстый лист легкого металла. На его лице застыло оскорбленное выражение, кроме того, при таких темпах он мог бы продолжать до позднего вечера. Я вздохнул и одним движением смел на жаровню остатки начинающегося беспорядка. Потом лихо прищелкнул пальцами правой руки: этому фокусу я научился совсем недавно и не упускал возможности сорвать аплодисменты. Горка предметов на жаровне задымилась, позеленела и исчезла, к моему неописуемому облегчению.
— Вот так! — гордо сказал я.
— Это Запретная магия? Караул! Ну ты лихо зажигаешь, парень! Все могут расслабиться! — уважительно отозвался единственный свидетель моего скромного чудотворства.
— Ты не врубаешься! — ухмыльнулся я. — Ничего запретного! Обыкновенная ловкость рук…
В дверь постучали.
— Отлично! — сказал я. — Это или сэр Макс, в чем я сильно сомневаюсь, или моя утренняя порция камры, на что я надеюсь. Сейчас посмотрим.
Мой гость приосанился, оправил складки лоохи. «М-да, героический народ эти журналисты! Даже такого монстра, как я, не боятся!» — одобрительно подумал я и пошел навстречу своему завтраку.
Разумеется, мне пришлось разделить камру и печенье с Андэ. Впрочем, для него мне ничего не было жалко: парень так понравился Элле! Но, кажется, он собирался сидеть в гостиной до конца своей непутевой жизни, а мне пришла пора идти на службу. Бедняга сам напрашивался на душевное потрясение!
Покончив с завтраком, я отправился наверх, где не без некоторого злорадства закутался в Мантию Смерти. Если уж из тебя сделали страшилище, надо постараться получить от этого максимум удовольствия! Примерно так я думал, спускаясь вниз.
— Ой, как же я не впилил! — с испуганным энтузиазмом заявил Андэ. — Так это ты… вы и есть сэр Макс? Я могу расслабиться! Полный конец обеда!
Я расхохотался. Эта его фразочка насчет «конца обеда» была чудо как хороша. К тому же жизнерадостное нахальство журналиста бальзамом пролилось на мое бедное сердце, основательно измученное робкими взглядами и опасливым молчанием горожан.
— Теперь-то врубился? — улыбнулся я. — Ну, что ты там хотел узнать про моих кошек? Только быстро, мне пора на службу.
— Кошки смертельные! — уважительно откликнулся Андэ. — Ну я пойду, пожалуй, если вы спешите… Я и так засиделся, извините, но я не впилил… Надеюсь, я вам не слишком помешал? — его храбрость стремительно улетучивалась.
