Она молча смотрела на него, а он галантным движением поднес ее руку к губам.
– Однажды вы… поцеловали меня в щеку! – запинаясь, проговорила она и, ловко забравшись в лаз, поползла по туннелю, который вел наверх, в замок.
Добравшись до широкого места лаза, она обернулась и робко обратилась к нему:
– Прощайте, сэр… и удачи вам!
А Эдвард Биверли, глядя вслед девушке, думал о том, что к рассвету он должен убраться подальше от Челлингфорда. У него осталось мало времени для осуществления своих замыслов!
На лице обычно веселой и бодрой Лиззи Крофт застыло печальное выражение; она положила руку Ровене на плечо.
– Тише, милая, – прошептала она. – Она умирает. Идите – она звала вас.
Ровена на подкашивающихся ногах пересекла комнату и остановилась у кровати. Глаза ее матери, полные боли и усталости, встретились с ее взглядом, и впалые щеки дрогнули, она пыталась улыбнуться.
– Подойди ближе, любовь моя, – прошептала умирающая почти неслышно.
Ровена подошла, опустилась на колени у кровати и взяла ее исхудалую руку в свои.
– Я здесь, мама, – прошептала она. – Что мне для тебя сделать? Может, ты хочешь с кем-нибудь повидаться?
Ей не хотелось об этом спрашивать, но она понимала, что должна, быть может, матери хочется попрощаться с Гэбриэлом Тиндаллом. Но пальцы Марии Тиндалл непроизвольно сжались.
– Побудь со мной! Не надо никого звать! – еле слышно вымолвила она. – Не горюй, моя милая. Я ухожу, чтобы воссоединиться с моим настоящим супругом – твоим отцом. Последние годы… были кошмаром. Я совершила ужасную ошибку, и ты, ты больше всего страдаешь от моей глупости, доченька!
Умирающая судорожно вздохнула и затихла. Гладя материнскую руку дрожащими пальцами, Ровена тихо сказала:
– Мне хорошо, мама. Не бойся за меня!
– Он не любит тебя, милая, и меня он тоже никогда не любил, – продолжала умирающая. – Жаль, что я так поздно это поняла. Он женился на мне, чтобы получить замок. Теперь замок его… и Джейн Челлингтон тоже…
Голос ее угас. Ровена поднялась и встревожено склонилась над кроватью.
– Мама! – позвала она.
Мария Тиндалл посмотрела дочери прямо в глаза и улыбнулась.
– Прости меня, милая, – отчетливо произнесла она и затихла.
Ровену душили слезы; она пыталась сказать, что ей не за что прощать, но Лиззи Крофт положила руку ей на плечо, призывая к молчанию.
– Поздно, мисс, – ласково сказала преданная служанка. – Она умерла.
Некоторое время спустя Ровена очнулась у себя на кровати, совершенно не помня, как она туда попала. Смерть матери не была для нее неожиданностью, и все же девушка была потрясена. Мария Тиндалл всегда была любящей матерью. После ее ухода в душе Ровены осталась пустота, которую невозможно заполнить. Лежа на кровати, Ровена вспоминала счастливые дни с матушкой и отцом – до его смерти и ее повторного брака, которые изменили жизнь их дочери. Ровена больше не плакала, она понимала, что ей следует радоваться за маму, теперь она уже не страдает.
