– Я же делаю вам больно! – жалобно воскликнула Оливия и отпустила повязку.
– Да нет же! Вернее, да, но ничего не поделаешь. Придется потерпеть, черт возьми! Ваша задача – обмотать ткань вокруг руки и завязать как можно туже. Только и всего.
С этими словами Шелби начал сам обматывать руку. Оливия тоже снова взялась за повязку. Ее тонкие прохладные пальцы случайно дотронулись до его тела – и сердце бешено забилось в груди девушки.
Теперь они трудились вместе, и время от времени их руки соприкасались. Шелби чувствовал ее шелковистую кожу, и ноздри щекотал исходивший от девушки аромат жасмина. Он наблюдал, как она закусила губу, когда пришла пора завязать узел. У нее были мягкие розовые губы, и ему нестерпимо хотелось их поцеловать. «Совсем с ума сошел, дурень, – пронеслось в голове Шелби. – Женатый человек, а туда же. Да и ничего я о ней не знаю. Кто она? Девчонка, француженка и наверняка вконец избалованна». В общем, вроде бы имелось достаточно причин для того, чтобы держаться от нее подальше, но оказалось, что этого мало. Во время бешеной езды в коляске у девушки растрепались волосы, и сейчас огненно-рыжая прядь то и дело нежно задевала запястье полковника с внутренней, особо чувствительной стороны.
И, забыв об осторожности, Сэмюэль обхватил здоровой рукой шею девушки, притянул ее к себе и прошептал:
– За столь блестяще выполненную работу положено вознаграждение. – И, склонив голову, он провел губами по нежным губам, так его манившим.
Оливия ощутила, что буквально тает от прикосновения к его горячей и твердой груди. Прижав ладони к его жестким волосам, перебирая их пальцами, она подняла лицо, встречая его губы. Их поцелуй был жадным и страстным – и одновременно робким и нежным. Шелби сначала коснулся ее рта, потом прижался плотнее и кончиком языка обвел ее губы, исторгнув у Оливии вздох наслаждения, и лишь тогда проник в теплую глубину ее рта.
Десятки сжигаемых любовью пылких юношей падали к ее ногам, но никто никогда не целовал ее так. Оливия чувствовала, как под ее ладонями учащенно пульсирует его сердце и как отзывается в том же ритме ее собственное. Она испытывала острое удовольствие, зарывшись пальцами в курчавую поросль на его груди, но требовательные губы Сэмюэля увлекали и манили, обещали несказанное наслаждение. Кончик его языка дразняще входил в ее рот, ласкал губы изнутри, вступал в схватку с ее языком, отступал и снова переходил в атаку. Как бы со стороны до нее дошел жалобный тягучий стон, будто плакал потерявшийся котенок, и лишь спустя несколько секунд Оливия осознала, что этот звук исходит из ее груди.
