Полностью раздевшись, барон направился к просторному ложу, и Элизабет с визгом отскочила на другую сторону постели.
– Нет, нет, Симон, пожалуйста, не надо этого делать! – испуганно воскликнула она, стараясь не смотреть на его обнаженное тело.
Он рассмеялся негромким смехом, уверенно опускаясь на кровать.
– Ну что ты, моя кошечка, чего ты так испугалась? – крепко хватая девушку за руку, он насильно притягивал ее к себе. – Рано или поздно тебе ведь все равно пришлось бы пройти через это.
– Но только не сейчас… О, прошу тебя, Симон, давай прекратим это! – со слезами взмолилась Элизабет. – Я совсем не в состоянии… Я просто не могу! Мне… мне плохо, меня тошнит от вина, я почти ничего не соображаю!
– А что тебе нужно соображать? – Барон стиснул дрожащие плечи девушки и потянулся губами к ее груди. – Просто лежи спокойно и не мешай мне тебя любить.
– Нет, я не хочу! – Она с силой рванулась из его рук и поспешно спрыгнула с кровати, захватив с собой одеяло, чтобы прикрыться. С нарастающим ужасом Элизабет чувствовала, что неспособна твердо держаться на ногах. – Пожалуйста, Симон, давай уйдем отсюда. Отвези меня поскорее домой.
Он издал сдержанное глухое рычание, поднимаясь с кровати вслед за ней.
– Элизабет, послушай… Что это еще за капризы? Я не заставлял тебя приезжать сюда, ты сама так решила. Так что же ты теперь строишь из себя недотрогу?
– Я… я передумала, Симон!
– Передумала? Ну уж нет, дорогая моя, этого я тебе не позволю! Вздумала шутить со мной, да? Так не выйдет, милочка моя, я не понимаю таких шуток…
Он бросился к ней и снова повалил на кровать. Элизабет пыталась сопротивляться, но на нее словно нашло какое-то оцепенение. Все тело внезапно стало тяжелым и непослушным и отказывалось повиноваться. Только невыносимо кружилась голова, разламывались от боли виски, а к горлу подступала тошнота.
Словно в дурном сне, Элизабет смотрела на обнаженное тело Симона, покрытое омерзительной густой растительностью, думая лишь об одном – чтобы все это скорее закончилось и она могла уронить голову на подушку и забыться. Может, хоть тогда наступит какое-то облегчение…
– Откройся мне, моя кошечка, – приторно-сладкий голос барона на мгновение разорвал туманную завесу. Элизабет в ужасе увидела, что он находится совсем рядом, а его тонкие бледные пальцы пытаются оторвать ее руки от груди, которую она неосознанно прикрыла. В следующий момент он с силой развел их в стороны и принялся грубо мять нежные холмики, одновременно касаясь их губами и произнося такие пошлые словечки, от которых Элизабет просто сгорала со стыда.
