– Да брось ты за ней гоняться! – зло сказал однажды Лубенцов, разбирая на корме бота шланг. – Убивается по этой...
Короткое хлесткое слово прозвучало пощечиной.
Не помня себя, Костя кинулся на Лубенцова, ухватил за горло, повалил на бухту мокрого шланга. Хохлов и Дергушин едва оттащили его от поверженного на спину старшины.
– Ты что, гад, очумел! – вскочил на ноги побелевший Лубенцов. Он ощупывал шею, кашлял. – Сопля, щенок! Попробовал бабу и сбесился! Да я тебя!..
Хохлов и Дергушин, бросив Костю, крепко схватили за руки Лубенцова.
– Пустите, сосунки! – орал взбешенный старшина и никак не мог вырваться из цепких рук парней. Не ожидал он, что эти салаги окажутся такими сильными.
На шум из кубрика выскочил мичман:
– Что такое? Что за галдеж?
Ребята отпустили Лубенцова, он закричал на мичмана:
– Твоя работа! Видишь, какой мужик стал! На людей кидается!
Широкая каменная грудь Лубенцова ходила ходуном, он не мог отдышаться. Мичман мгновенно понял, что к чему, и приказал:
– Прекратить! Все по местам!
– А я б тебя придушил, – вдруг процедил сквозь зубы Дергушин.
– Ты-ы!.. – темная вода набежала на глаза Лубенцова. – Уши свои подбери, а то по ветру хлопают!
Димка терпеть не мог, когда говорили про его смешно оттопыренные уши. Прижав руки к груди и дергая побелевшими губами, Димка медленно двинулся на Лубенцова.
– А ну хватит! – срываясь на визг, прикрикнул мичман. – Прекратить! Всех посажу на «губу»! Дергушин, Хохлов, за работу! Реутов, иди в барак, от работы отстраняю! Старшина Лубенцов, возьмите себя в руки! Какой вы пример показываете! Безобразие! Сегодня же доложу командованию!
– Доброхот какой, мать твою!.. – зло ощерился Лубенцов. – Добился своего! Видал! Твоя работа!..
Из крика и мата Лубенцова Костя вдруг понял, что мичман ходил к Любе и уговаривал ее. Будто бичом стеганули, Костя задохнулся от боли и стыда. Вот, оказывается, что! Люба просто пожалела его! Она никогда и не любила! Поэтому так легко и порвала с ним.
Костя перепрыгнул через борт, взлетел одним махом по трапу на ряжи и побежал, сам не зная куда, лишь бы подальше от всех, лишь бы с глаз долой. Ноги сами принесли его на поляну, где они часто бывали вдвоем с Любой. Он упал в холодный, уже по-осеннему ломкий мох.
Здесь его и нашла Люба.
Когда ей обо всем, что случилось на водолазном боте, торопливо рассказал Дергушин, охнула она и кинулась со всех ног искать Костю именно здесь, чутьем почуяла, где он. Опрометью выскочив из барака, простоволосая, заметалась между валунов, придерживая рукой сердце.
