Желябову казалось, что именно сейчас, когда народ доведен до крайности, он пойдет на все! Именно сейчас, небольшая группа отважных революционеров сможет поднять всенародное восстание и захватить власть. Только сейчас это возможно. Только сейчас! Если упустим время – успеха не будет. «Я должен немедля ехать в Петербург и убедить товарищей начать действовать решительно…»
Вдруг лошадь остановилась, тяжело захрипела и рухнула наземь.
– Батюшки светы! – испуганно воскликнул возница и спрыгнул с телеги.
Желябов уже копошился у лошади, пытаясь ее поднять.
Лошадь тяжело храпела и не пыталась подняться. Ноги ей свела судорога. Вдруг она дернулась и замерла.
– Все. Издохла, сердешная, – покорно сказал возница. – Что же, будем делать-то, барин?
– Какой я барин? Я такой же мужик, как и ты, – рассердился Желябов. – Как-нибудь доберемся до города.
Возница перекрестился, неторопливо развязал чересседельник, супонь, выпростал оглобли и стал снимать с лошади хомут. Желябов отошел в сторону. Ему было не по себе…
Возница отнес хомут в повозку, потом снял седелку, вытащил из-под мертвой лошади шлею и тоже все это бросил в повозку. Опять поплевал на руки и взялся за оглобли, отодвинул повозку назад, чтоб можно было объехать труп лошади.
– Погоди, приятель, – сказал Желябов и, подойдя, взялся за оглобли, крепко привязал к их концам чересседельник, накинул его себе на плечи. – Подталкивай сзади.
– Верно, этак сподручнее будет, – согласился возница.
– Далеко ли до города будет? – спросил Желябов.
– За бугром деревня. Там можно оставить телегу.
– Хорошо. Ну, тронули! – крикнул Желябов и, рванув телегу, пошел твердо, размашисто.
Миновав неглубокий овражек, они поднялись на бугор и увидели деревню.
Закатное солнце окрашивало пашню в лиловатые тона и желтоватыми бликами играло на чахлой зелени деревьев. Деревня казалась вымершей: не пели петухи, не лаяли собаки, не было слышно ни детского крика, ни стука топора.
Полевые ворота перед деревней были распахнуты, а первые избы оказались заколоченными.
Желябов остановился, выпрямил затекшую спину, кивком головы откинул назад намокшие от пота волосы.
– Ну, куда поедем, приятель?
– А, эвон баба идет! Вон, у колодца. Айда к ней!
Желябов снова впрягся в телегу и остановился у ворот, где стояла баба с ведром.
– Здравствуй, хозяюшка! – приветливо поздоровался он и сбросил оглобли.
– Никак лошадь пала у вас? – озабоченно спросила баба, не отвечая на приветствие.
– Да, в поле оставили, – сказал Желябов, отирая пот платком. – Кваском не угостишь ли?
