Старый придворный лис граф Александр Владимирович Адлерберг был не только министром двора, но еще и самым близким другом императора. Они были одногодки, вместе росли и почти полвека не разлучались. Отлично зная крайне неуравновешенный и мстительный характер государя, Адлерберг не хотел оказаться в кабинете, когда царь будет распекать губернатора и шефа жандармов, ибо чувствовал за собой не меньшую вину. Он решил выждать и явиться, когда у государя «спадет гнев».
Дожидаясь в приемной, пока выйдут Гурко и Дрентельн, он увидел в окружении офицеров свиты могучую фигуру наследника-цесаревича и бросился навстречу.
В двух словах доложив о случившемся, он выразил сожаление о злодеянии и радость, что перст провидения оказал себя и на этот раз.
– Волею всевышнего государь-император жив-здоров и изволит ждать вас в своем кабинете.
Проводив цесаревича до двери, Адлерберг и на этот раз не вошел в кабинет, а стал дожидаться в приемной, на случай, если государь его потребует…
И лишь после того как вышли генералы и уехал цесаревич, он решил, что его время настало, и, расчесав седые подусники, мягко вошел в кабинет.
Царь сидел на диване, опустив голову на грудь. Руки, лежавшие на коленях, тряслись. Услышав, как притворили дверь, царь вздрогнул, но, увидев Адлерберга, обрадовался:
– Граф! Саша! Наконец-то… А я хотел за тобой посылать. – Царь встал, протянул руки и, когда Адлерберг приблизился, обнял его, поцеловал и посадил рядом.
– Как я рад, Саша, что ты пришел. Чувствую ужасное одиночество. Меня гнетут тяжелые мысли. Мне страшно! Только ты – друг! Все другие – враги! Все хотят моей смерти. Все… Саша, милый, мне страшно! – Царь склонился на плечо друга и зарыдал.
– Александр Николаевич, голубчик. Ведь все же обошлось. Сам господь бог бережет тебя.
– Нет, нет, не говори. Надо мной витает смерть. Я боюсь, Саша.
– Да ведь мы же одни. Здесь никого нет.
– Погоди! Я слышу шорох. Вон, вон, взгляни на окно – портьера шевелится. Там, наверное, сидят… Вдруг окно было плохо закрыто?
– Полно, полно, дорогой друг. Ты переутомлен, это от нервного напряжения.
– Нет, нет, мне кажется, что там сидят… Мне страшно!
Адлерберг вынул револьвер и, подойдя к портьере, дернул ее:
– Видишь, тут никого нет и не могло быть.
Адлерберг осмотрел окна, книжные шкафы, даже заглянул в камин. Царь несколько успокоился.
– Саша, мы друзья детства, и прошу тебя не как царь, а как друг, – лицо Александра сделалось кротким, молящим. – Прошу тебя, умоляю – съезди к Кате.
