Государь вздрогнул, а потом, улыбнувшись, заметил:
– Санглен, где ты находишь таких сотрудников?
– Это они меня находят, ваше величество.
Апреля 24 дня. 12-й час ночи
Пришло донесение из Ковно от майора Бистрома. Пишет, что в последние дни у них стало совсем неспокойно.
По улицам города самоуверенно разгуливают целые группки французов с явно военной выправкой. На балах в городском собрании открыто превозносят Бонапарта. На стенах домов развешивают листки, агитирующие за императора Франции. Одни жиды не участвуют в этой общей вакханалии.
Бистром слезно молит о помощи. Его штат слишком малочислен для оказания серьезного противодействия бонапартистским акциям ковенских жителей (особенно активно купечество).
Я пообещал послать ему в подчинение несколько моих людей, и сделаю это сегодня же. Вызову полицмейстера Вейса, и с ним мы вместе отберем человек пять-шесть.
Начальник моей канцелярии Протопопов, человек в высшей степени дельный и чрезвычайно памятливый, припас для меня заметку о графе Нарбонне, весьма любопытную и во многих отношениях, может быть, и неожиданную.
Нарбонн скрывался в Англии, ибо у себя на родине революционными властями он был объявлен вне закона. В это время начался процесс над несчастным королем Людовиком XVI.
Узнав об этом, Нарбонн обратился к Конвенту с просьбой дозволить ему предстать перед трибуналом для защиты короля в качестве бывшего его министра. Когда же Конвент отказал ему в этом, он написал оправдательную записку в честь своего короля и передал ее в трибунал.
Людовик XVI попросил своего защитника Мальгерба горячо благодарить Нарбонна. Записка эта вошла в число документов, напечатанных в процессе этого несчастного короля.
Фактик, надо признать, интереснейший, добавляющий новые штришки к портрету интригана и карьериста, как принято обычно определять личность графа. Все не так-то просто, как часто это представляют.
Правда, Нарбонн не бросился все-таки в пасть Конвента, ограничившись посыланием записки, а вернулся только тогда, когда понял, что ему ничего не будет, когда опасность для жизни его точно миновала.
Хитер этот мнимый граф и незаконнорожденный принц, ничего не скажешь!
А приехал бы он во Францию, если бы Конвент разрешил ему защищать короля? Полагаю, что нет. Это великолепный мастер эффектного жеста. Да, он готов жертвовать собой, но только там, где его жертва никак принята быть не может.
С ним ухо держать надо востро. Истолковывая его поступки, нужно исходить из логики в высшей степени цинического свойства.
