– Я знаю, извините, что накричал на вас. Я весь вечер жду, чтобы извиниться, но вы меня избегаете.
От его проникновенного тона у Эбби перехватило дыхание. Он был так высок, что касался головой пучков травы, свисающих с балок кухонного потолка. Он отнюдь не был настроен враждебно, как того боялась Эбби. Наоборот, казался дружелюбным, заботливым.
Умно действует, решила Эбби. Старается завоевать ее расположение. Можно подумать, что она на это клюнет.
Он протянул руку:
– Ну как? Мир?
Она лукаво улыбнулась:
– Больше не боитесь, что я опять что-нибудь выкину?
– Боюсь ужасно. Но рискну. Находиться рядом с вами – это настоящее приключение.
Она ответила на рукопожатие, прежде чем протянуть ему тарелку с мясным рулетом.
Она может поддержать его игру.
– Угощайтесь. Нельзя уехать из Ланкастера, не попробовав блюда местной кухни. У нас свои пристрастия. – Она сунула ему вторую тарелку.
– Они не испортили вам фигуру. – Его глаза пробежали по коралловому свитеру и голубым облегающим джинсам. Ее волосы цвета спелой пшеницы были затянуты во французский узел. Взгляд Кайла скользнул по изгибам бедер и остановился на изящных лодыжках. На ногах у нее вместо ботинок были коричневые босоножки.
– Вы выглядите совсем иначе, – откомментировал он. – Вы действительно та самая дикарка, которую я встретил сегодня?
– Действительно. Мне нужно что-нибудь сломать, чтобы доказать это?
– О нет! Верю на слово. – Он указал на картины на стенах. – Вы художница? Ваш брат сказал, что вы учительница биологии.
– Так и есть. Рисовать – мое хобби.
– Выглядит так, что это больше чем хобби. Вы очень талантливы. Выставлялись?
– Собираюсь. На художественной выставке в Ланкастере, – вздохнула Эбби. – Но пока не подобрала работы.
Она посмотрела на ряд холстов и эскизов. Они закрывали все пространство стены, некоторые еще стояли на мольберте. Кое-какие работы были положены на полу у дальней стены.
Кайл обежал взглядом ее картины. Столь же нестандартны, как и стоящая перед ним женщина. Она вполне способна зажечь в нем огонь. Но он не хочет, чтобы летний романчик помешал его работе. К тому же он живет в Манхэттене, а ее корни здесь. Поэтому об интрижке не может быть и речи. Хотя его тянет к ней больше, чем он готов себе признаться.
Эбби продолжала рассказывать о своем увлечении.
– Больше всего люблю писать портреты и пейзажи, – сказала она со спокойной гордостью.
Что же, улыбнулся Кайл, у нее есть основания гордиться. С полотен Эбби на него смотрели усталые фермеры, гордые женщины, проказливые подростки. Портреты произвели на Кайла довольно сильное впечатление.
