Он снова подбросил кол, ярко вспыхнувший в свете ламп, и убрал его в ножны.
— Я хочу, чтобы на следующем занятии ты показала мне, где находится сердце. Точно. И еще я хочу знать, что препятствует добраться до него.
Я бросила на него самый яростный взгляд, на который оказалась способна, для чего, судя по выражению его лица, у меня не было никаких оснований. В девяти из десяти случаев я воспринимала Дмитрия как самого сексапильного мужчину на свете, но бывали и особые случаи…
Затем я отбыла на урок рукопашного боя, в самом скверном настроении. Мне не нравится выглядеть некомпетентной в глазах Дмитрия, и я очень, ну просто очень хотела поработать с колом. Поэтому на тренировке я изливала свое раздражение, во все стороны раздавая тумаки руками и ногами. К концу занятия уже никто не хотел драться со мной. Ненароком я так сильно ударила Мередит — одну из немногих девочек в моем классе, — что она почувствовала удар даже сквозь наколенник. Ясное дело, вскоре на этом месте у нее появится безобразный синяк; она смотрела на меня с таким видом, будто я сделала это нарочно. Я извинилась, но без толку. Позже Мейсон снова нашел меня.
— О господи! — сказал он, вглядываясь в мое лицо. — Кто же это тебя так приложил?
Я изложила ему историю с серебряным колом и поисками расположения сердца. К еще большему моему раздражению, он рассмеялся.
— Как это ты не знаешь, где находится сердце? В особенности, учитывая, сколько ты их разбила?
Я бросила на него такой же яростный взгляд, что и на Дмитрия. На этот раз он сработал. Мейсон побледнел.
— Беликов отвратительный, злобный человек, и его нужно бросить в яму с бешеными гадюками за то ужасное оскорбление, которое он нанес тебе сегодня.
— Спасибо, — поджав губы, сказала я и… задумалась: — Могут ли гадюки быть бешеными?
— Не вижу причин, почему бы и нет. Все могут, так мне кажется. — Он открыл для меня дверь в коридор. — Хотя… канадские гуси могут быть хуже гадюк.
— Канадские гуси смертоноснее гадюк?
— Ты когда-нибудь пробовала кормить этих маленьких поганцев? — Он пытался говорить серьезно, но у него ничего не получалось. — Они жуть какие злые. Если бросить тебя гадюкам, ты умрешь быстро. Но гуси? Это может затянуться иа несколько дней. Гораздо мучительнее.
— Здорово! Прямо не знаю, что мне делать — удивляться или дрожать от страха, слушая тебя.
— Просто пытаюсь предложить творческий подход к тому, как постоять за свою честь, вот и нее.
— Ты никогда не производил на меня впечатления творческой личности, Мейс.
