– По крайней мере, ты спасла сельдь, – все еще переживала матушка Рен. – Хотя не думаю, что макание в грязь улучшит ее аромат.
– Несомненно, – ответила Анна рассеянно. Ее взгляд вернулся к венку. Он осыпался. Неудивительно – ведь она вдова уже шесть лет. Скверное дело. Ему было бы лучше в куче садового мусора. Она отодвинула его в сторону, чтобы снять позднее.
– Дорогая, давай я помогу тебе. – Матушка Рен начала расстегивать по направлению снизу вверх крючки на платье. – Мы должны сразу же его постирать. По всему подолу налипло много грязи. Возможно, если бы я пришила новое… – Ее голос стал приглушенным, когда она наклонилась. – О, кстати, ты продала мое кружево модистке?
Анна спустила платье вниз и переступила через него.
– Да, кружево ей вполне понравилось. Она сказала, что оно самое тонкое из всех, какие она видела за последнее время.
– Ну, я плету кружева почти сорок лет. – Матушка Рен старалась выглядеть скромной. Она прочистила горло. – Сколько она дала тебе за него?
Анна вздрогнула.
– Шиллинг и шесть пенсов. – Она потянулась за изношенной одеждой.
– Но я работала над ним пять месяцев, – задохнулась матушка Рен.
– Я знаю, – вздохнула Анна, распуская волосы. – И, как я сказала, модистка оценила тончайшее качество твоей работы. Просто кружево не приносит много дохода.
– Ей принесет, когда она пришьет его на шляпку или платье, – пробормотала матушка Рен.
Анна сделала сочувствующую гримасу. Она сняла полотенце с крючка под карнизом, и обе женщины спустились по лестнице в молчании.
В кухне Фэнни склонилась над чайником с водой. Пучки высушенных трав свисали с черных балок, наполняя воздух пряным ароматом. Старый кирпичный очаг занимал одну стену целиком. Напротив находилось обрамленное занавеской окно, которое выходило на задний сад. Салат-латук на маленьком участке выбросил вверх свои бледные стрелки, а редис и репа уже неделя как зеленели.
Матушка Рен поставила таз с отбитыми краями на кухонный стол. Ставший гладким от долгих лет ежедневного мытья, стол занимал почетное место в середине комнаты. Ночью его отодвигали к стене, чтобы маленькая горничная могла разложить свой соломенный тюфяк перед очагом.
Фэнни принесла чайник с водой. Анна склонилась над тазом, и матушка Рен полила ей теплую воду на голову.
Анна намылила волосы и сделала глубокий вдох.
– Боюсь, нам придется предпринять кое-какие меры по поводу нашего финансового положения.
– О, только не говори, что будет еще больше экономии, дорогая, – застонала матушка Рен. – Мы и так уже перестали есть свежее мясо, за исключением баранины по вторникам и четвергам. И прошла уже вечность с тех пор, как у кого-либо из нас появлялось новое платье.
