Разведчица снова взяла малышку и перебралась к дальнему краю бассейна. Когда слуга вернулся, разведчица присела в воду, прижимая к себе девочку и пряча ее в тени. Умная кроха — даже не пискнула!
Остальные тела деловито намыливали плечи и спины. О, наслаждение от теплой пены!
Время от времени я радостно вскрикивал. Слуга наблюдал за мной с удовлетворением, держа в руках охапки полотенец.
Разведчица тем временем все еще сидела на корточках у дальнего края бассейна, дав ребенку молочный бугорок и наблюдая за слугой из-под полуприкрытых век.
Наконец я выбрался из воды, вытерся и оделся. В суматохе разведчица смогла укрыть ребенка от глаз слуги. Я не знал, почему она это делает, но она предусмотрительна и на каждый поступок имеет вескую причину, хотя некоторые мои части все еще сомневались, мудро ли мы поступили, подобрав ребенка. Но мы еще сможем это обсудить, когда слуга уйдет.
Он/она/оно повел меня вверх по лестнице, но уже другой. Подъем был долгим. По дороге слуга развлекал меня рассказом, который я здесь привожу.
— В крепости есть система воротов, созданная изобретательным странствующим водопроводчиком. Она поднимает ведра с горячей водой из источника в бак на вершине крепости. Оттуда вода течет об-
ратно по металлическим трубам, а эти трубы обогревают каждую комнату.
— А что приводит в действие систему воротов? — спросил летописец, достав записную книжку.
— Большое колесо.
— А что заставляет колесо вращаться?
— Не что, а кто — преступники и слуги, прогневавшие госпожу. Во всем Ибри нет более уютной крепости, — с гордостью продолжил слуга. — Вот что случается, когда замком владеет женщина или почти полностью женщина. Как говорит старая пословица, мужские тела дают личности силу, нейтральные добавляют остроту ума и ясность зрения, зато пища и уют идут от женщин.
«Возможно, — подумал я. — Только вот насколько уютно тем, кто вращает колесо?»
Слуга продолжил рассказ. Водопроводчик отправился дальше, на восток Ибри, и построил другие обогреваемые дома: дворцы, общественные бани, гостиницы, госпитали и детские сады. Расплачиваясь с ним за работу, некоторые местные правители совокуплялись с ним, и местные детские сады соперничали за право растить его детей — многочисленных и здоровых.
— Прекрасная история со счастливым концом, — сказал я, думая о фрагменте ребенка, которому приходится сосать сухой бугорок разведчицы. Зависть, проклятие всех художников и ремесленников, вскипела в моих сердцах. Почему я так и не заслужил право отложить фертильные яйца? Почему мои сумки для яиц были пусты? Почему мне приходится бороться, чтобы уберечь свои тестикулы и избежать рабского труда, в то время как этот водопроводчик — наверняка личность ничуть не лучше меня — наслаждается славой, почетом и фертильностью?
