Путь на север перекрыли тучи,
Подобные валунам.
Зимнее солнце
Отбрасывает тени на мой путь.
Несколько других моих тел нахмурились. Летописец записал стих, но с явной неохотой.
— Слишком очевидно, — пробормотал носитель дубинки.
— Напоминает Неистовый Фонтан, когда его/ее одолевала меланхолия, — согласился кто-то из моих тел.
Далеко впереди часть меня тревожно вскрикнула. Я прервал спор и побежал на крик тесной группой, подняв дубинки и готовый пустить их в ход.
Вскоре, не успев даже запыхаться, я остановился у места, известного своей отвратительной репутацией — Зубастой Реки. Широкая и мелкая; она текла по зазубренным камням, хорошо видимым в это время года и острым, как клыки хищника. Голый склон на другом берегу поднимался к окутанным облаками горам. На моей стороне низкие холмы отбрасывали тени на широкий берег. Там, возле тряпичного свертка, стояла моя лучшая разведчица. Она взглянула вверх, увидела остальную часть меня и неуклюжими пальцами развернула складки одеяла.
В центре его лежали два крошечных тельца. Годовалый ребенок, обхвативший себя ручонками.
— Живой? — спросил я. Разведчица наклонилась.
— Одно тело живое и на вид здоровое. Другое… — Разведчица легонько его коснулась. — Уже холодное.
Я вздохнул. Все очевидно. Какая-то личность родила ребенка. А тот или оказался необычно маленьким, или же другие его части умерли. По какой-то причине родитель путешествовал в одиночку. Возможно, он/она/оно был мелким купцом или фермером, которого нищета выгнала из дома. Или же он был бродячим вором или грабителем, объявленным вне закона за гнусные преступления. В любом случае, родитель донес ребенка до этого печального места, где предпоследняя часть ребенка скончалась.
Я представил, каково было ему стоять на берегу ледяной реки, прижимая к себе ребенка, оставшегося в одиночестве. Он не мог перенести мысль о том, что ему придется растить столь неполную личность! Да и кто смог бы?
И родитель перебрался через, реку, оставив на этом берегу свою горькую ношу.
Я застонал. Мое поэтическое тело сказало:
Двух тел недостаточно;
Одно тело — ничто.
Остальные тела согласно забормотали. Поэт добавил вторую половину древней мудрости:
Я опять согласился,
Разведчица подняла ребенка.
— Это девочка.
Малышка проснулась и заплакала, размахивая четырьмя ручками, дрыгая четырьмя ножками и выпустив струйку мочи. Разведчица держала ее как можно дальше от себя. Вне всяких сомнений, малютка оказалась здоровой, громкой и активной! Но неполной.
