Огромное сооружение казалось сотканным из света и воздуха, бесплотным, как мираж. Но оно было достаточно реальным, чтобы изменить направление ветра и заставить облака закружиться в водовороте.
Оно парило на фоне грубых темных гор. Эта поразительная по своей сложности картина говорила о присутствии чужого, древнего, как само время, разума.
Лина, словно завороженная, могла бы смотреть на происходящее, сколько бы оно ни длилось — ночь или год. Но видение исчезло, будто мыльный пузырь. На том месте, где оно только что было, сгустились тучи.
Окардэ и Йайу переглянулись в немом изумлении. Лина, потрясенная, села на землю. Теперь она понимала, почему аборигены, имевшие смутное представление о цивилизации, называли это городом. Увиденное напомнило ей древние храмы в городах на Земле. Но даже самый прекрасный храм по сравнению с Заоблачным градом казался старой простенькой детской игрушкой.
Планета по-своему выразила свое восхищение. Порыв ветра, неожиданно теплый и влажный, пронесся над землей — первый признак приближающейся весны.
Тугапу подтянул трепещущего и дребезжащего на ветру воздушного змея к земле. Воздух вокруг — до далеких стен, беспорядочно разбросанных вдоль низких склонов горной гряды — казался чистым, как хрусталь. Рядом со стеной на чахлом деревце сидела птичка. В лучах заходящего солнца ее оперение отливало голубым и желтым — весенние цвета.
— Истэ, — Тугапу указал на птаху. — Посмотри на нее!
Истэ уставился на птицу. А потом у него из глаз полились слезы: его горе начало таять, как по весне тает лед.
Это была просто птичка. Совпадение. Стояла весна — время вить гнезда, и оперение всех птиц делалось ярким, а красные медведи и другие хищники уходили.
Истэ верил, что его жена вернулась, и он уже не тот одинокий, дошедший до помешательства человек. Он снова может жить и найти себе спутницу. Когда он был один, ему оставалось лишь верить в призрака.
Он посмотрел на Лину. Их взгляды встретились. У него были большие карие глаза, в которых читались грусть и надежда.
— Эйкэ, Истэ, — сказала Лина. — Здравствуй и прощай.
Окардэ шел вперед по горной тропинке. Ночной холод Эмдэ окружил Лину — она не замерзала только потому, что двигалась очень быстро. Окардэ сказал ей, что знает дорогу, как свою собственную лодку. Лина верила ему, но голод и усталость брали свое.
Йайу осталась с Истэ, чтобы омыть его лицо и приготовить для него еду; это было заключительной частью обряда. Тугапу на своем косматом пони отправился в дорогу. Шаман направлял лошадку так, чтобы она шла рядом с Линой. Девушка ощущала горячее дыхание пони у себя за спиной.
