Уже направляясь к выходу, он заметил лоток, заваленный старыми медалями, и купил целую коллекцию, вкупе с буклетом, подробно описывающим, за какие сражения или подвиги полагается та или иная награда. Перекусив в «Куини» на улице Руаяль, Шакал вернулся в отель, расплатился по счету и собрал вещи. Новые покупки легли на дно двух роскошных чемоданов. Из коллекции медалей он, с помощью буклета, отобрал Военную медаль «За храбрость в бою», медаль Освобождения, а также пять медалей, которыми награждались те, кто воевал в рядах «Свободной Франции» во Второй мировой войне: за участие в сражениях при Бир Хакейме, в Тунисе, Ливии, за высадку в Нормандии и марш на Париж Второй бронетанковой дивизии Филипа Леклерка.
Остальные медали, а также буклет он по отдельности выбросил в мусорные урны на бульваре Малешерб. Портье уведомил его, что очень удобный экспресс «Северная звезда» до Брюсселя отходит от Северного вокзала в четверть шестого. На нем Шакал и уехал, отлично пообедал в вагоне-ресторане и прибыл в Брюссель в последние часы июля.
Письмо для Виктора Ковальски прибыло в Рим на следующее утро. Здоровяк капрал шел по фойе отеля, вернувшись после ежедневного посещения почты, когда его позвал один из коридорных.
— Signor, per favore![7]
Ковальски повернулся. Итальянца он не узнал, но не нашел в этом ничего исключительного. Он их просто не замечал, и все они были для него на одно лицо. Темноглазый юноша подал ему письмо.
— Eina lettera, signer. Per un Signor Kowalski… non cognosco questo signor… E forse un fransese…[8]
Ковальски не понял ни слова, но ему хватило ума разобрать собственную фамилию, хотя и в исковерканном виде. Он выхватил письмо из руки незнакомца и уставился на написанные корявым почерком адрес и фамилию. В отеле он зарегистрировался под вымышленным именем. Читать Ковальски не любил и, естественно, не мог знать о том, что пятью днями раньше одна парижская газета сообщила на первой полосе о том, что три главаря ОАС окопались на верхнем этаже отеля в Риме.
Поэтому он полагал, что никто не мог знать о его местопребывании. Однако письмо заинтриговало его. Он их получал редко, и, как для большинства простого люда, прибытие письма являлось важным событием. Теперь он понял, что итальянец, смотревший на него преданными глазами спаниеля, словно он, Ковальски, мог разрешить его проблему, обратился к портье и ему сказали, что в этом отеле Ковальски не проживает.
Ковальски взглянул на посланца.
