— В правом. Внутри правого уха три родинки. Очень противные.
— Тебе не нравятся родинки?
— Ненавижу родинки, они такие противные. Разве есть на свете люди, которым бы они нравились?!
Она еще сильнее закусила губы.
— А еще у тебя иногда воняет под мышками,— продолжал он.— Мне давно это на нервы действует.
Если бы мы познакомились летом, вряд ли бы все еще встречались.
Она вздохнула. А затем вынула руку из его руки.
— Постой-ка. Тебе не кажется, что ты говоришь лишнее? Это уже чересчур. Ты никогда себе такое…
— И воротник блузки грязный. Я про ту, которая сегодня на тебе. Почему ты такая неряха? Почему у тебя все шиворот-навыворот?
Она молчала. Не могла и слова сказать от злости.
— А ты слушай, у меня куча всего, что я хочу тебе сказать. Ноги колесом, вонючие подмышки, грязный воротник, родинки в ухе — а ведь это только часть. Вот еще! Чего ты нацепила серьги, которые тебе не идут? Выглядишь как девка продажная. Да нет, шлюхи и то поприличнее носят. Если уж захотела такое нацепить, то кольцо бы в нос вставила. Как раз подойдет к твоему двойному подбородку. Кстати, вспомнил о двойном подбородке. У твоей мамаши он как у свиньи. Хрюкает как свинья. Ты будешь такой же лет через двадцать. Да и жрете вы похоже, что мамаша, что дочка. Свиньи. Набиваете рот и чавкаете. И папаша просто ужас. Даже толком писа′ ть не умеет! Недавно прислал письмо моим родителям, так все со смеху попадали. Кто же так пишет-то! Он, наверное, и начальную школу не закончил. Что за жуткая семейка. Из трущоб вылезли. Такое облить бензином да поджечь. На жиру хорошо будет гореть наверняка.
— Если тебе все так не нравится, зачем тогда собираешься жениться?
Он ничего на это не ответил. А затем выкрикнул:
«Свинья!»
— А вот еще — то, что у тебя там. Ужас, да и только. Я смирился и просто делаю свое дело, но там уже все как дешевая растянутая резина. Будь у меня такое, я бы точно сдох. Будь я женщиной и имей такое, от стыда бы сдох. Неважно, какой смертью. Просто бы сдох. Потому что жить с этим — позор.
Она растерянно стояла рядом.
— Как ты смеешь так…
В этот момент он внезапно схватился за голову. Затем лицо скривилось от боли, он стал раздирать ногтями кожу на висках.
— Больно как,— сказал он.— Голова раскалывается. Не могу терпеть. Как плохо!
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— В каком порядке?! Я больше не могу терпеть! Кожа лопается, прямо горит.
Она коснулась руками его лица. Его лицо было горячим, будто охвачено огнем. Она попыталась помассировать виски, и кожа стала сползать чулком. Показалось гладкое красное мясо. Она сглотнула и отпрянула назад.
