: слова не в нем, хотя исходят от него (как крик из-за запертой двери); их следовало оценивать и извлекать из них истину, которая в них была. таким образом, Лжец говорит, что все слова лживы: все, что он слышит пронизано обманом, уклонением, скрытыми намерениями и ненавистью. В этой огромной сети он сам запутался в борьбе и гневе, мучимый подозрениям, сомнениями и страхом. Не так было бы, если бы он мог преодолеть барьер, и видеть сердца в их обнаженной правде.
Если же наконец сказать о "глупости" Манве и слабости и простодушии Валар, то давайте остережемся прежде, чем судить. Мы можем удивляться и огорчаться, изучая историю, как (по-видимому) легко Мелькор обманывал и морочил других, и как даже Манве временами казался почти простаком по сравнению с ним: как будто добрый, но недалекий отец обращается со своенравным ребенком, который со временем якобы обязательно поймет ошибочность своего поведения. В то время, как мы, зная о всем произошедшем далее, видим, что Мелькор хорошо знал об ошибочности своего пути, но был заперт на нем своей ненавистью и гордыней навсегда. Он мог читать в разуме Манве, так как дверь была открыта; но свой собственный разум был обманом, и даже если дверь казалась открытой, там были железные двери, запертые навечно.
Да и как могло быть иначе? Должны ли были Валар встречать секретность увертками, предательство обманом, ложь еще большей ложью? Если Мелькор отвергал их права, должны ли были они отвергать его? Может ли ненависть превозмочь ненависть? Нет, Манве был мудрее; или будучи открыт Эру, он исполнял Его волю, которая больше, чем мудрость. Он всегда был открыт, ибо ему нечего скрывать, у него не было ни одной мысли, что была бы опасна другим, если бы они смогли ее понять. На самом деле Мелькор знал его разум и без проникновения в него; и он знал, что Манве связан приказами и предписаниями Эру, и будет делать то, или отказываться от этого согласно им, всегда, даже зная, что Мелькор нарушит их, если это его устроит. Так безжалостность всегда рассчитывает на жалость и лжецы используют правду; так как если жалость и правда обратятся к жестокости и обману; они потеряют уважение.[13]
Манве не мог силой принудить Мелькора объявить свои мысли и намерения, или (если использовать слова) рассказать правду. Если он скажет: это правда, ему следует верить, пока не будет доказано обратное; если он скажет: я сделаю это, как ты просишь, ему надо дать возможность выполнить обещание. (
