Церемонию вручения МНП решили проводить в номере Глеба и Чака. Девочек, учитывая матерность церемонии, не звали, да и комната была маловата для шестерых. Четыре бутылки стояли между кроватями, а Глеб, как глава Академии, вышел на середину и зачитал длинный текст, им же и сочиненный в поезде накануне. Идея создать Малую Нобелевскую Академию пришла им в голову месяц назад и показалась очень удачной. Тем более, что в глубине души половина класса не сомневалась, что и большая Нобелевская премия их не минует. Вольфсон даже как-то пробовал занимать деньги "до премии" и успешно набрал двадцать копеек на мороженое.
После перечисления имен членов Малой Нобелевской Академии и краткой декларации о целях и задачах премии, Глеб провозгласил:
— Малую Нобелевскую премию за литературу получает автор истинно народного произведения, великого стихотворного эпоса "Железяка хуева", Алексей Чаковский!
Все заорали "Ура!" и открыли первую бутылку. Передавая из рук в руки, пили из горлышка — негигиенично и неудобно, слюни попадали внутрь, и Глеб все время боялся поперхнуться.
— Ты не умеешь, дай покажу, — сказал Феликс, отбирая у него бутылку. — Надо вливать в себя, а не присасываться. Это не минет.
— О, наш Железный, оказывается, специалист по минетам! — оживился Абрамов. — Может, переименовать его в Голубого?
Феликс поставил бутылку на тумбочку, и только потом, развернувшись, двинул Витю кулаком в грудь. Тот рухнул на кровать, радостно гогоча.
— А чего, — сказал он, — тебе пойдет. Голубые — они же модники и мажоры.
Феликс в самом деле одевался слишком хорошо для матшкольного мальчика. Родители, выездные физики, привозили ему шмотки из-за границы. Он был единственным в классе обладателем фирменных «ливайсов» и владельцем единственного в школе карманного магнитофона под названием «плейер». По мнению Глеба, все это искупалось только тем, что родители Феликса привозили из-за бугра Тамиздат, включая книгу стихов Бродского на вызывающе белой бумаге. Стихи, в отличие от давно знакомых, были красивые, но непонятные.
— Помнишь, — медовым голосом говорил Чак Феликсу, — в "Волшебнике Изумрудного Города" был Железный Дровосек. А у нас в классе будет Железный Гомосек.
Феликс притворился, что не слышит. Оптимальная стратегия, но и она не спасала. Почти каждый в их компании в конце концов обзавелся даже не кличкой, а мифологией. Миша Емельянов был Емелей, который сидит на печи и онанирует. Кроме того, на физкультуре кто-то заметил, что у него очень волосатые подмышки, и он стал "Мишка — пизда подмышкой". Валеру Вольфсона дразнили его младшей сестрой, которая училась на два класса младше, — намекали, что он с ней спит или, напротив, безрезультатно домогается. Глеб был в половой связи с таинственным инопланетным Гл'ом, которого он, как следовало из имени, регулярно еб. Феликс был Железным и только к Вите Абрамову ничего не липло. Сейчас прямо на глазах Железный превращался в Железного Гомосека, и процесса уже не остановить.
