На всякий случай он вчера достал из сейфа пистолет, купленный ими с Абрамовым еще в кооперативные годы. Патроны валялись дома на антресолях, вечером он их достал и зарядил оружие, которым толком и пользоваться не умел. Когда рукоятка пистолета легла в ладонь, Емеля неожиданно обрадовался. По крайней мере, если они придут, он их встретит с оружием в руках. Смешная мальчишеская радость тридцатилетнего мужчины, в детстве посмотревшего все гэдээровские фильмы с Гойко Митичем и все французские — с Аленом Делоном. Как они пели в школе, "и тяжелый АКМ наперевес". А еще: "я и верный мой друг карабин". Емеля взвел курок и прицелился в зеркало, сказав себе: "Еще не вечер, друг, еще не вечер".
Вместе с патронами он нашел на антресолях альбом выпускного класса — кожаный, с эмблемой пятой школы на обложке. Валерка Вольфсон тогда еще пошутил, что лучше бы золотом написали "КУРЯНЬ — ДРЯНЬ", негласный девиз их школы, проклятие Курянникову, директору, которого прислали из РОНО после чудовищного погрома 1972 года. Ни Вольфсон, ни Емеля никогда не видели вышедшего на пенсию Куряня, но твердо знали: когда Высоцкий поет, что в общественном парижском туалете есть надписи на русском языке, он имеет в виду именно эту надпись. Во всяком случае, так говорили выпускники, побывавшие в Париже.
Альма матер, альма матер. Вот они все, по алфавиту. В лыжных курточках щенята и всего одна смерть. Все 35, точнее 36 человек. Виктор Абрамов — еще в очках, не в линзах, с лицом типичного умника, отличника-хулигана, классического персонажа матшкольного фольклора. Глеб Аникеев, уже полнеющий, с полуулыбкой, тогда казавшейся нагловатой, а сегодня — скорее, нерешительной. Валера Вольфсон, напротив, улыбается широко, словно знает, что через десять лет окажется в Америке, где положено улыбаться. Феликс Ляхов, единственный из всей компании, кто уже тогда выглядел мужчиной, мужиком, с прищуром и вполне заметными усиками. Светка Лунева, еще не растолстевшая после двух детей, но с тем же видом — не то погружена в себя, не то просто дурочка. Ирка — довольная, улыбчивая, та, какой он ее и полюбил через три года, встретив первого сентября в школе. Оксана — сосредоточенная, задумчивая брюнетка, в которую он был влюблен в седьмом классе, когда они все только собрались. Она казалась ему романтической героиней, но к десятому классу это прошло: Марина вытеснила из его сердца всех женщин — и надолго. А вот и он сам, Миша Емельянов, простодушно радостный, явно не подозревающий, что через дюжину лет будет рассматривать этот альбом, чтобы не думать о долге в полмиллиона долларов. Да скажи кто тогда — он бы только рассмеялся. Откуда полмиллиона, когда и 20 копеек на мороженое не найти. Марина Царева, первая красавица. Кто бы мог подумать, что все так обернется… через столько-то лет.
