— Василий Федорович, почему не слышно ничего севернее Керчи?
— Сегодня там десанта не будет, — ответил я.
— В чем же дело?
— Не знаю. Знать бы, все полегче… Вы не спрашивали, солдаты-то ели что-нибудь сегодня?
— Спрашивал. Трехдневного пайка, который был выдан, у большинства уже нет. Многие во время форсирования спасали оружие и боеприпасы, а вещевые мешки побросали.
Воображение живо представило весь наш плацдарм и массу людей, делающих в темноте тяжелую работу. Они ничего не смогли поесть. Они напряженно сражались днем, а теперь без отдыха роют, роют, ставят огневые точки, наводят связь, снимают на берегу мины и тащат их к переднему краю. И они дают клятву, как в школе при Копылове, — драться завтра до последнего.
Новиков доложил: прибыли боеприпасы, организуем склад. Начали выдачу полкам. Две трофейные противотанковые пушки и два немецких миномета уже на огневых позициях. Зенитные пушки оружейные мастера обещают исправить завтра.
Бушин доложил: потери во время форсирования и боя за плацдарм около двадцати процентов.
Модин доложил: саперы заминировали три участка. Не успели поставить мины около берега, но, сказал он, солдаты будут работать и днем, будут работать даже во время боя и прикроют это направление.
Борис Федорович не мог нахвалиться своими саперами. Комсомольцы саперного батальона Рыньков, Синицын и Глушко сняли с берега сотни мин. Он рассказывал мне об этих молодых парнях с восхищением, и от этого его красивое лицо под шапкой русых волос делалось еще краше.
Стало понемногу светать. Слева послышалась автоматная и пулеметная стрельба. Зазуммерил телефон: полковник Ивакин докладывал, что противник силой до роты ведет разведку.
"Значит, наше предположение подтверждается, — подумал я. — Противник начинает прощупывать наш левый фланг".
Утро 2 ноября занималось тихое. Оно предвещало хороший солнечный день. В узкую амбразуру виднелось синее море и такое же синее небо над ним.
— Предпочел бы сегодня шторм, — заметил, глядя на эту синеву, Бушин.
— На вас, полковник, не угодишь! — откликнулся со своей славной улыбкой Модин.
Начальник штаба засопел, но не сумел рассердиться. Он дружелюбно взглянул на инженера:
— В своем репертуаре, как всегда?..
КП и НП дивизии находились в одном капонире. В пяти метрах правее его саперы отрыли за ночь окоп и небольшой блиндаж. В окопе размещались артиллерийские наблюдатели, а в блиндаже артиллерийская радиостанция. Все было сделано добротно, с той профессиональной честностью, которую наш инженер умел внушать своим людям.
