— Вы в Литературном институте учились, наверное, знаете многих литераторов?
— Не сказал бы, что многих, но кое-кого…
— Мы сейчас новое издательство создаем — «Современник». Важно подобрать туда серьезных людей. Вот… Юрий Панкратов. На курсе с Фирсовым учился, — вы тоже должны знать его.
— Давно мы учились, люди меняются. Раньше его «Литературка» хвалила, до небес возносила, потом бросила. Чем-то не потрафил.
— Когда поднимали его — во времена Кочетова?
— Да нет, уж при Чаковском.
— Чем же он… не угодил Чаковскому?
— Панкратов Пастернаку молился, на даче у него дневал и ночевал, — тогда его поднимали, а тут вдруг бросил учителя, разошелся с ним. Ну, его и кинули в колодец. Ни слова доброго о нем.
— Да, похоже на то. Он, говорят, поначалу все черным цветом мазал.
— Было такое. Вот как он Россию в то время представлял:
Трава зеленая,
Небо синее.
На воротах надпись:
«Страна — керосиния».
— Вот, вот… Такой-то Чаковскому подходил.
Говорит басовитым, нутряным голосом. В глаза собеседнику долго не смотрит. Я во время своей корреспондентской службы вырабатывал способность: смотреть в глаза собеседнику. Ценил и завидовал тем, кто этим даром обладает в высокой степени. Свиридов такой способностью не обладал, и в одной позе не сидел — то отклонится в угол кресла, то подвинется к столу. Однако говорил умно и дело свое, видимо, знал хорошо.
— Ну, так как — станете рекомендовать его в новое издательство, на редакцию поэзии?
— С ходу так — не могу. Если позволите, спрошу у верных людей, тогда и вам доложу.
— Да, да, — я вас попрошу об этом. И вот еще — Валентин Сорокин. Этот нас особенно интересует.
— Сорокина я знал еще в Челябинске, — тогда он на металлургическом заводе работал машинистом подъемного крана.
— Крановщиком? Не металлургом?
— В мартеновском цехе крановщик — тоже будто бы металлург.
— Именно, будто бы… — буркнул Свиридов, видимо, недовольный теми, кто неточно ему доложил. — Я вот тоже… артиллеристом мог бы назваться, а я был химиком в дивизионе «катюш».
Свиридов после нашей продолжительной и вполне доверительной беседы предложил мне зайти к Карелину Петру Александровичу.
— Побеседуйте еще с ним, — сказал Николай Васильевич.
Со второго этажа я спустился на первый, и здесь, в конце правого крыла здания, располагался издательский главк — Росиздат. В небольшом кабинете сидел главный редактор всех издательств России — Карелин или ПАК, — так его сокращенно называли в комитете.
Петр Александрович, завидев меня, не удивился, — видимо, Свиридов его предупредил.
