Когда кричат чужие птицы | страница 3
– Хотя, конечно, – добавил старик, – высшее образование это, можно сказать, не самое главное, но оно спасает от унижения…
Так сказал старик и призадумался, какой вести разговор дальше.
Дочь вновь посмотрела высоко:
– Ну и что же Ильчихины?
– Рады, конечно, – оживился Фирсов и прибавил. – Мы бы поехали, что ли… Чего здесь стоять, мы что, бездомные? Я тебе в машине все и расскажу…
Он взял ее под руку, силой прижал локоть, и они – со стороны вполне прилично – пошли в сторону машины. Нина вдруг обмякла, что злорадно ощутил Фирсов рукой, только сказала ласково, непонятно, впрочем, что имея в виду:
– Ничего, папа, ничего…
В пристанционном палисаднике играл аккордеон, и кто-то сипло, криво пел. Голос этот, некрасивый, без выражения, непонятно для чего набирался и набирался в силе. В низеньком окошке парикмахерской, за геранями мелькнуло красивое женское лицо. Было уже душно – день обещал быть жарким.
Выехали со станции, проехали карьер, некоторое время катили по бетонке, потом свернули на пыльную проселочную дорогу.
Нина вытащила из сумки бутылку лимонада и стала шкрябать пробкой по дверце. Пена полетела ей на одежду, она не обратила внимания на это. Она отпивала из бутылки, поглядывала в окно, а Фирсов косился и прикидывал: если скребнула по ручке – оставила глубокий, смачный след, а может, и кусок никелировки отлетел, кто знает…
«И как она так небрежно с чужим-то добром, не спросясь», – опять он стал думать с обидой.
– Воды хочешь? – Нина протянула бутылку.
Мысль, что к горлышку прикасалась ее опасная язвочка, возмутила старика.
Фирсов, однако, подавил раздражение, коротко мотнул головой, спросил:
– Ну и где ты, в общежитии живешь? Или квартира есть? А зарплата какая?
– Это все неинтересно, – вяло ответила Нина после молчания. – Конечно, у всякой квартиры есть муж, а вместе у них есть зарплата…
– Ты что, тайком бегаешь от него по своим интересам? – обиделся Фирсов за мужа.
– Нету мужа. И квартиры нет. А зарплата есть.
Она неторопливо, – откидывая голову, закрывая глаза, – по-прежнему отпивала из бутылки, время от времени посматривая в боковое стекло. За ним было поле: ярко-зеленое, свежее, как будто бы оно за долгие-долгие годы нисколечко не устало жить однообразной жизнью; и с каждым циклом природы его снова и снова хватало на веселую, беспечную эту зелень…
– К нам надолго? – задал наконец свой главный вопрос Фирсов.
– Не знаю. Может, на день. Взяла и уехала от друзей, от знакомых…