– Что они здесь делают? – строго спросил Кряжин у командира взвода охраны, прибывшего на место не раньше советника. Вопрос из разряда риторически-тупиковых, направленный на ускорение процесса соображения у руководителя среднего звена, еще не адаптировавшегося к обстановке.
Старший лейтенант одних с Кряжиным лет начал действовать, но на его пути незамедлительно возникла чудовищно красивая, золотоволосая (волосы распущены специально для записи экстренного выпуска) репортер программы местных новостей. Так, во всяком случае, значилось на ее бирке на очень выпуклой груди.
– Мы будем находиться здесь, – вызывающе глядя на советника, заявила она, – пока нас не выкинут!
В заявлении, конечно, слышалась провокация, ибо теперь, что бы ни предприняли сотрудники милиции, это будет выглядеть как применение грубой силы.
И золотоволосая, выступив от имени всех СМИ Холмска, сдержала слово. Ее вместе с остальными СМИ по распоряжению Кряжина выкинули через две минуты.
– Что случилось? – спросил Кряжин, представляясь и всматриваясь в салон расстрелянной «пятерки».
Поняв, что милиция знает столько же, сколько и он, советник направился к карете «Скорой помощи». Поскольку один из свидетелей сидел внутри и ему бинтовали навылет простреленную ногу, второго сержанты привели туда же. Логично.
– Рассказывай, – разрешил Кряжин обезноженному.
– Ему нельзя, он в шоке, – запретила врач, бинтуя свидетелю конечность.
– В шоке он, – советник показал доктору «пятерку», из салона которой наполовину выступал водитель. Ноги таксиста застряли между педалями, а все остальное, ему принадлежащее, лежало на асфальте. – Рассказывай, я говорю.
– Значит, так… У вас сигареты не найдется? – Сигарета у Кряжина нашлась, и свидетель, начиная чувствовать себя участником боевых действий, указал ею, дымящейся, на такси. – Я шел вдоль по Волховской. Никого не трогал. Жена велела купить детского панадолу, потому что у нас затемпературила дочь. Младшая.
– К такси поближе. – Советник знал, что лучший свидетель – это выговорившийся свидетель, но есть свидетели, которые правду говорят только первые пять минут, пока находятся в ступоре. По прошествии часа они вдруг начинают вспоминать про маски, закрывающие лица напавших, приборы для бесшумной стрельбы, пряжку на ремне у одного из бандитов в виде головы тигра и что кто-то кого-то, стреляя короткими очередями, называл Джоном. В кузове «Скорой помощи» сидел как раз такой свидетель, и трясти из него информацию нужно было сейчас, пока еще не поздно.
