. Против нас предпринята атака.
— Да. Но кто её предпринял? И какими фигурами мы играем — белыми или черными?
Взгляд его посуровел, порастеряв прежнюю приветливость.
— Мне все равно, Кейси, но при одном условии: выигрываем мы. — И он вышел.
«Что-то случилось, — подумала она. — Возникла какая-то опасность, о которой он мне не говорит...»
— Держать все в тайне — самое важное, Кейси, — сказал он когда-то, в самом начале. — Наполеон, Цезарь, Паттон — все великие полководцы — зачастую скрывали свои настоящие планы от подчиненных. Только для того, чтобы дать им — а следовательно, и вражеским лазутчикам — возможность успокоиться. Если я чего-то не говорю тебе, Кейси, это не значит, что не доверяю. Но ты не должна что-либо скрывать от меня.
— Это несправедливо.
— А разве жизнь справедлива? Смерть справедлива? И на войне нет справедливости. Большой бизнес — это война. Я играю в него, словно это война, и потому-то я выиграю.
— А что выиграешь?
— Я хочу, чтобы «Пар-Кон индастриз» стала больше, чем «Дженерал моторс» и «Экссон» вместе взятые.
— А зачем?
— А мне, черт возьми, так хочется.
— Ну назови действительную причину.
— Ах, Кейси, вот за что я тебя люблю. Слушай и узнаешь.
— Ах, Рейдер, я тоже тебя люблю.
Тогда они оба рассмеялись, зная, что не любят друг друга — в том смысле, какой обычно вкладывается в это слово. Тогда, в самом начале, они договорились отложить обычное ради необычного. На семь лет...
Кейси посмотрела в окно на гавань и корабли.
«Подавлять, разорять и выигрывать. Большой бизнес, самая восхитительная игра в мире, лучше „Монополии". А ведет меня по ней „Рейдер" Бартлетт, мастер своего дела. Но время поджимает, Линк. Этот год — седьмой, последний. Он заканчивается в мой день рождения, двадцать пятого ноября, мой двадцать седьмой день рождения...»
До её слуха донеслось что-то вроде стука и звук открываемой общим ключом двери. Она обернулась, чтобы сказать: «Войдите», но накрахмаленный коридорный уже вошёл.
— Доброе утро, мисси, я — Первый Коридорный Дневной Чжан. — Чжан был седовлас и внимателен. Рот расплывался в улыбке. — Номер прибрать, пажалуста?
— А у вас разве никогда не ждут, чтобы сказали: «Войдите»? — резко произнесла она.
Чжан непонимающе уставился на неё:
— Мисси?
— А, ладно, — устало отмахнулась Кейси.
— Красивый день, хейя? Который номер сначала — Хозяина или мисси?
— Мой. Мистер Бартлетт своим ещё не пользовался. Чжан оскалился в улыбке.
«Айийя, а разве вы с Хозяином не кувыркались вместе в вашем, мисси, до того как он вышел? Однако между приходом и уходом Хозяина прошло всего четырнадцать минут, и, когда уходил, он вроде раскрасневшимся не был.
