Возвращаясь в проблеме освещения в экономической теории “эксполярных” форм, Т.Шанин высказывается очень резко: “Первое, что необходимо признать, — это умышленная ложь, содержащаяся в моделях как “свободного рынка”, так и “плановой экономики”, — реальность от них отличается, модели — скорее карикатуры на эту реальность. Ни одна рыночная экономика не свободна от государственного вмешательства, не было и такой плановой экономики, которая была бы тотально структурирована согласно плану. Еще важнее и еще противоречивее — что существующие экономики не представляют собой смеси двух полярных принципов, т. е. это не есть что-то промежуточное (и поэтому слишком большую долю планирования нельзя вылечить благоразумной инъекцией рынка, и наоборот)”.
Вспомним, с каким безумием ринулись к “чистому” рынку наши реформаторы типа Гайдара. Они были воспитаны в истмате, из которого легко перескочили к другому “полюсу”, потому что по типу мышления эти полюса одинаковы. Не лучше были и те соратники Горбачева, что хотели “подправить” плановую систему “инъекцией рынка”. Они исходили из моделей-карикатур.
Так получилось, что следуя механистическим моделям истмата, мы не оценили НЭПа, затем нанесли травмирующий удар по крестьянству (слава богу, быстро усвоили урок и в какой-то мере поправили дело). Впоследствии мы не проявили никакого интереса к такому важному укладу, как семейное хозяйство. Маркс о нем вообще не вспоминал, хотя это — значительная часть народного хозяйства, составляющая даже в США около трети “хозяйственных усилий”, а в СССР и того больше. А главное, советская экономика вообще строилась по типу огромного “семейного хозяйства” (или огромного “крестьянского двора”). А мы в нашей теории следовали не реальности, а карикатуре на нее. Мы почти ничего не знали о “теневой экономике”, а потом и криминальной экономике, которые в СССР приобретали все большую силу. Наконец, мы не оценили всей опасности избыточного огосударствления всего советского хозяйства, утраты им необходимого разнообразия.
Я считаю нашей большой, национального масштаба, бедой тот факт, что господство в сознании механистического истмата предопределило полное равнодушие как наших нынешних марксистов, так и новообращенных либералов к особому хозяйственному и социальному укладу — малым предприятиям. Заостряя понятие, я сказал бы, что малое предприятие — это как бы перенос “крестьянского семейного хозяйства” в промышленность. Бурное развитие малых предприятий приходится на 70-е годы ХХ века, но в СССР и сегодня в странах СНГ никакого интереса это явление не вызвало. Одни считают это мелочью (“малый бизнес”), другие — ненавистным “мелкобуржуазным укладом”. Одни уповают на чистый рынок, другие — на восстановление планового хозяйства. Мало кого привлекает идея “нового НЭПа”, а если и привлекает, то как приготовление “смеси” плана и рынка. Что же показали исследования малых предприятий на Западе?
