Гроб с бархатом и фиалками | страница 3



В спешке и заботе, твой друг Поль Бервиль.

Постскриптум: Я узнал от твоего хозяина, что ты находишься в финансовых затруднениях. Поэтому прилагаю деньги."

Разумеется, хозяин дома не упустил возможности рассказать о моей ночной жизни, о моих кутежах, неоплаченных счетах. В его глазах я был пропащим человеком.

Может быть, он и прав. Я взглянул в зеркало и стал пристально рассматривать себя. За последние годы внешне я мало изменился, но что осталось от меня - ничего! Пианист, который болтается из бара в бар, тридцать сигарет и бутылка кальвадоса в день и вечно неоплаченные счета. А когда-то я был живым, интеллигентным юношей, который верил, что сможет покорить весь мир. Поль Бервиль, наоборот, был скромным студентом-химиком, а теперь он присылает мне чек на 500 тысяч франков, не моргнув глазом, и только потому, что ему мучительна мысль, что есть люди, которые задолжали за квартиру. Судьба неразборчива: одних подымает ввысь, других загоняет в болото.

Я спрятал в карман деньги, чек и письмо, затем схватил плащ и шляпу и запер квартиру. Бросив ключ на стол портье, я вышел на улицу и остановил такси.

Десятью минутами позже я уже нажимал на электрооткрыватель двери No 17 на бульваре Капуцинов. На лестнице горел свет: она была широкой и мраморной, с зеркалами у стен. Все говорило о роскоши. Как в большинстве домов этого типа, на каждом этаже находилась только одна квартира. Дверь нужной мне квартиры на третьем этаже была приоткрыта. Я вошел.

Из передней я мог видеть открытую дверь, ведущую в ярко освещенный кабинет... И тут я увидел Поля... Конечно, наше свидание я представлял себе несколько иным. Поль Бервиль лежал на персидском ковре, и я сразу понял, что он мертв.

Я ощупал тело. Оно было еще теплым. Из раны на затылке чуть сочилась кровь. По положению трупа можно было судить, что убийца стрелял из соседнего помещения, прикрытого занавесом, рядом с которым стояли высокие часы.

Я отодвинул в сторону занавес, повернул выключатель и оказался в ванной комнате, облицованной белым кафелем. Внимательно осмотрев ее, я уселся в кресле у окна, вытащил свой серебряный портсигар и положил его вместо пепельницы на колено, после чего закурил, аккуратно спрятав погасшую спичку в карман.

Одно можно было сказать твердо: Поль определенно подозревал, что кто-то собирался его убить, иначе он не послал бы мне чек на такую большую сумму.

Для меня же теперь существовали две возможности. Первая - вернуться домой и лечь спать, оставив здесь все как есть. Бервилю теперь уже все равно ничем нельзя было помочь. Обо всем необходимом для него в дальнейшем должна была позаботиться полиция.