Как это ни парадоксально, но О. Гигон и И. Д. Рожанский предлагают обойтись без свидетельств Аристотеля.
22
Впрочем, это естественно, ибо при всем желании «Метафизику» Стагирита и другие его сочинения нельзя отнести к разряду художественной литературы.
Уместно напомнить, что Аристотель — строгий логик и «эмпирик», человек с научным складом ума. Его "Афинская полития", в которой прослеживается процесс становления и упадка одной из самых крупных держав греческого мира, написана на основе изучения истории Афин на протяжении нескольких веков. Его «Политика» представляет собой исследование существовавших в Элладе государств и форм государственного правления. Его соображения о написании трагедии были обобщением опыта постановки трагедий на сцене его времени, а концепция истории философии — на исследовании существовавших до него философских учений, по-своему им истолкованных. Словом, Аристотель не из тех людей, кого можно было ввести в заблуждение какой-либо фантазией. Ведь не принял же он за чистую монету вложенную Платоном в уста Сократа теорию идей.
Отказаться от свидетельств Аристотеля — первого историка философии, значит лишить себя необходимой исторической почвы1 и возможности научного подхода.
_____________
1 По поводу предложения О. Гигона исключить труды Аристотеля из числа источников сведений о Сократе де Фогель справедливо замечает, что Гигон тем самым отказался от возможности провести различия в диалогах Платона между Сократом платонизированным и Сократом историческим. Подобный подход она называет лишенным научности, ибо "Гигон не занимается историческим исследованием, он отказывается от этого apriori" (99, 37). Справедливо также критикует де Фогель предложение О. Гигона устранить Сократа из истории греческой философии. Де Фогель верно указывает на противоречивость его позиции: с одной стороны, Гигон считает, что личность Сократа ничего не значила в сократической литературе, а с другой — что она играла важную, хотя и не выясненную еще роль. В самом деле, устраняя Сократа из истории греческой философии, нельзя одновременно признавать его значительное влияние на философию греков, в частности, на сократиков.
23
Таким образом, можно было бы оставить без внимания один из основных его тезисов о том, что "никакого учения Сократа… вообще не существовало" (39, 81).
Но, возможно, спросит читатель, остальные доводы сторонников точки зрения о мифическом и легендарном характере личности Сократа настолько обоснованы и убедительны, что действительно можно обойтись без свидетельств Аристотеля.
