* * *
2 февраля. Саламина хотела купить для меня в лавке две большие шкуры. Стьернебо показал ей только маленькие.
— Вот все, что у нас есть. Больших шкур нет.
Саламина взяла маленькие.
— Оставь их мне, — сказал Рудольф, — я посмотрю, что можно сделать.
Через час, воспользовавшись отсутствием в лавке Стьернебо, Рудольф обменял их на две великолепные большие шкуры.
Перед лицом примитивной цивилизации гренландцев кажется невозможным найти доводы в защиту идеи прогресса. Нельзя себе представить прогресс без собственности — частной или общественной. Сколь бы ни было ваше определение независимо от материального, как бы оно ни основывалось исключительно на духовных и интеллектуальных ценностях, почвой, из которой вырастают эти ценности, служат материальные накопления цивилизации. А эти последние овеществленный труд. Труд же — антитеза счастья. Труд — это не времяпрепровождение (!). Счастливые люди не ищут способов заставить жизнь казаться короткой.
Хорошо белым, цивилизация которых пользуется благами естественных средств ограничения перенаселения в виде туберкулеза и сифилиса. Хорошо им придавать жизни младенцев немыслимую ценность, смотреть на детоубийство как на ужас, вызывающий содрогание, и даже считать преступными противозачаточные средства. Но все, кроме добрых католиков, поймут, что для менее развитых и более примитивных народов, которым не дарованы «чудесные» факторы, ограничивающие численность семьи, в виде постепенной утраты сил ее взрослых членов и их смерти в расцвете лет от длительных болезней, когда они полны ощущения жизни и исполнены желания жить, — что этим народам необходимо в конце концов прибегнуть к быстрому уничтожению лишних младенцев или к преданию смерти престарелых и инвалидов [37]. Может быть, надо считать счастьем, что туберкулез безжалостно удерживает в тесных рамках численность столь трудно живущего народа Гренландии? Как иначе могли бы они так ухитряться поддерживать жизнь маленького полупарализованного сына Регины или несчастной одноногой жены Арона — Луизы, которая, хвала господу, может сейчас сидеть всю свою, возможно, долгую жизнь безрадостно, неподвижно и молча, с поникшей головой, будто бесконечно глядя в колодезь скорби! Вызывавшее ужас языческое человеческое жертвоприношение вытеснено живым свидетельством христианского служения богу — живым ужасом.
Видит бог, в наше время никому не стоит беспокоиться о христианской религии или церкви. Церковь и вера больше не играют роли в мировых делах. Но «христианство», этот далекий незаконнорожденный потомок Нагорной проповеди [38], - высокое имя, которым мы оправдываем все, что делают западные народы, ибо все мы — от Аль Капоне [39] и Рокфеллера до самого мелкого воришки — христиане.
