***
Всякое точное определение устанавливается в отношении к неопределенному. Считается, что условием действительности социологического исследования выступает нечто не-исследованное, неотрефлектированное, не-помысленное, но вместе с тем бесспорное и понятное без понятия. Этот неопределенный горизонт (точнее — совокупность горизонтов) вневременного наличия опредмечивается в постулатах, образующих эпистемологический «остов» или "концептуальный каркас" социологии — твердую опору и предел познания одновременно. Такое неисследованное условие действительности социологического исследования мы будем называть присутствием. В самом общем виде, «присутствие» есть фундаментальная предпосылка социологического познания; оно выступает в роли идеализированного объекта знания, создающего необходимые условия для постижения идеально-логического содержания значений мыслимых предметов социологии.
Ближайшим образом, понятие «присутствие» обозначает необъективированные условия научной объективации: натурализованные и овеществленные (а не гипотетические и сконструированные) коренные предметы социологии, интерпретируемые как определения социальной действительности, считающиеся первыми и существенными. «Присутствие» — непосредственная форма, в которой социологическое знание дано научной рефлексииII, и характеризует наличные аспекты социальной действительности, коим приписывается объективное и необходимое значение. Будучи особой идеальностью социальной науки, неким логически недоказуемым фундаментальным «фактом», обладающим самоочевидной достоверностью, «присутствие» играет роль arche, т. е. начала социологического знания в двух смыслах этого слова: истока и начальства, господства. Подобно «бытию» в философии, оно возникает в контексте задачи законченного объяснения социального мира и открытия "окончательной истины". «Присутствие» «снимает» концептуальную и онтологическую относительность социологии, утверждая конкретное наличие, наблюдаемость и наглядность общих конвенциональных понятий, наделенных полномочиями социальных фактов.
"341…Вопросы, которые мы ставим, и наши сомнения зиждутся на том, что для определенных предложений сомнение исключено, что они словно петли, на которых держится движение остальных [предложений]. 342. Иначе говоря, то, что некоторые вещи на деле не подлежат сомнению, принадлежит логике наших научных исследований. 343. Однако дело не в том, что мы не в состоянии исследовать всего — и потому вынуждены довольствоваться предпосылками. Если я хочу, чтобы дверь отворялась, петли должны быть закреплены. 344. Моя жизнь держится на том, что многое я принимаю непроизвольно" III.
